С человеком на борту

По-человечески это более чем понятно. Хотя, конечно, определённые информационные потери подобное положение вещей за собой повлекло — мы лишились многих кадров, на которых могли бы быть запечатлены эпизоды исторически уникальные. В результате авторам первых фильмов, посвящённых космической теме, не оставалось ничего иного, как прибегнуть к способу, который в документальном кинематографе деликатно называется досъемкой. Очень досадно, что, например, широко известные кадры, на которых мы видим Королева за столом с микрофоном в руках, одетого в модную голубовато-серую курточку и разговаривающего по радио с Гагариным, — что эти кадры, увы, «доснятые». Правда, сейчас всякий кадр — доснятый или снятый «вовремя», — если на нем запечатлён Королев, драгоценен. Но снисходительное отношение к исторической подлинности кинематографического (да и не только кинематографического) материала — вещь, оказывается, довольно опасная. Вводящая в соблазн. Вскоре при перемонтаже фильма (документального!) о первом полёте человека в космос что-то вырезали, что-то вклеили, а в результате при старте Гагарина команду «Пуск!» в фильме подаёт человек, в высшей степени достойный и заслуженный, но… не тот, который стоял в пультовой у основного перископа и подавал — могу засвидетельствовать как очевидец — эту команду в действительности.

Да, жалко, очень жалко, что в исторические дни первых стартов пилотируемых космических кораблей кинооператоров (как, впрочем, и журналистов) держали на некотором отдалении.

Но чрезвычайно быстро положение кардинально изменилось. Кинооператорам (а несколько позднее — и телеоператорам) стали предоставлять на космодроме возможности самые широкие. И, надо сказать, энергичные операторы не замедлили этими возможностями воспользоваться. Дело дошло до того, что после заседания Госкомиссии по случаю представления основного и дублирующего экипажей корабля «Восход» кинооператор В. Суворов (тот самый, который снимал, свесив ноги, из вертолёта) — человек, вообще говоря, очень вежливый и деликатный — попробовал уговорить председателя Госкомиссии Г.А. Тюлина:

— Пожалуйста, повторите ещё раз заключительное слово. Мы его сделаем крупным планом.

Но тут председатель, и без того героически просидевший в застёгнутом на все пуговицы мундире все заседание под палящими лучами юпитеров, дал понять, что находит эту просьбу чрезмерной:

— Нет уж, увольте! Больше не могу.

Я специально останавливаюсь на том, как кинематограф завоёвывал себе на космодроме достойное место под солнцем, потому что вижу в этом отражение проблем гораздо более принципиального характера.

Если «киношники» стали вести себя в зале космодрома, да и на самой стартовой площадке чуть ли не как хозяева (или, во всяком случае, пользуясь дачкой терминологией, как «совладельцы»), то определённые к тому основания у них, конечно, были. И основания немалые.

Мне приходилось слышать разные высказывания о пропагандистском значении космических полётов. Кто-то считал эту сторону дела — пропагандистский эффект — главенствующей («ради этого и летаем»). Другие признавали лишь её второстепенную роль, видели в ней нечто вроде бесплатного приложения к получаемым в космических полётах научным и техническим результатам («боковой выход»). Никто, однако, не отрицал полностью того влияния, которое космические старты пилотируемых (особенно пилотируемых) кораблей оказывают на души, эмоции, воззрения людей — и у нас, и за рубежом. Да и наивно было бы отрицать это!

А раз так, раз этим незримым и не поддающимся точным подсчётам, но тем не менее весьма веским результатам космических полётов мы придаём — не можем не придавать — такое серьёзное значение, значит, и это дело нужно выполнять хорошо. Добротно. Всерьёз. И, в частности, что называется, «создавать условия» для людей, творящих его своими руками: фотографов, кинооператоров, журналистов, писателей, корреспондентов радио и телевидения!

Чем больше они увидят, чем в большей степени смогут самостоятельно выбирать самое, с их точки зрения, интересное, чем откровеннее покажут подробности живой жизни людей космоса — земные и небесные, вызывающие улыбку и трогательные, лирические и драматические, такие, «как у всех», и такие, «как нигде», — тем ближе станут космические дела и люди, в них участвующие, каждому читателю, радиослушателю, телезрителю. Тем мощнее окажется этот невидимый, но, без сомнения, очень всем нам нужный пропагандистский эффект. Тем больше людей станут воспринимать космос не как «их», а как «наш» или даже как «мой».

Вот почему я с таким одобрением воспринимаю все расширяющееся вторжение передатчиков массовой информации — корреспондентов, кинематографистов, телеоператоров — не только на космодром или в район посадки космического корабля, но даже и на самый этот корабль. Неважно, что в последнем случае в роли корреспондентов выступают… Впрочем, почему же неважно? Напротив, очень важно, что в этой роли выступают сами космонавты, прибавляя к своим и без того многочисленным обязанностям ещё и эту! Им тут и карты в руки!..