С человеком на борту

Весь текст Сообщения, составлявшегося несколькими днями раньше здесь же, в одной из соседних комнат, был нам хорошо известен. За единственным исключением: в составленном тексте Гагарин фигурировал как старший лейтенант, а по радио мы услышали — майор. В остальном все осталось слово в слово, без изменений.

И тем не менее, когда Левитан торжественно и проникновенно читал Сообщение, невольно возникала ассоциация с передачами «В последний час» военного времени — мы ощутили неожиданный прилив волнения. А дослушав до конца, встали и долго аплодировали… Кому? Не знаю. Наверное, отчасти тем, кто это уникальное дело вынес на своих плечах, — благо люди, имена которых по праву открывали бы этот, будь он составлен, многотысячный список, стояли тут же, среди нас, и аплодировали вместе со всеми. А больше всего, я думаю, эти аплодисменты были адресованы самому свершившемуся событию, самому факту, значение которого не вызывало ни у кого из нас ни малейшего сомнения.

Волнение людей, которые были непосредственно связаны с осуществлением идеи полёта человека в космос, а некоторые полностью посвятили ей многие годы и десятилетия своей жизни, трудно было бы воспринимать иначе как вполне естественное. Но много лет спустя мы узнали, что такие же чувства испытывал и человек, читавший в тот день «Сообщение ТАСС», — диктор Левитан, который, казалось бы, за годы войны должен был привыкнуть к тому, что вся наша страна, да и окружающий её мир не раз узнавали из его уст о событиях по-настоящему исторических. И тем не менее, когда народного артиста Юрия Борисовича Левитана в день шестидесятилетия спросили о самой памятной его передаче, он сказал, что таких было две:

— Первая — в День Победы, 9 мая 1945 года. Вторая — 12 апреля 1961 года, когда полетел Гагарин. До сих пор помню, как трудно было справиться с волнением…

Сыграла эта передача и ту частную, вполне практическую роль, из-за которой было столько беспокойства. Услышав частоты бортовых передатчиков «Востока» — 9, 019 мегагерца, 20, 006 мегагерца и 143, 625 мегагерца, — радисты всего мира бросились к приёмникам. И те из них, кому повезло, услышали голос человека из космического пространства… Много лет спустя я поинтересовался у заместителя председателя Федерации радиоспорта СССР Н.В. Казанского: кто же были эти удачливые люди? И получил в ответ целый список имён, одно другого экзотичнее: был в этом списке и швед Пит Питтерссон, и бразилец Жейм Фрейксо, и Мигуэль Биалад из Монтевидео, и костариканец Умберто Перес, и Роберт Дрейк с острова Уэйн в Океании, и многие другие. Ничего не скажешь, свою визитную карточку из космоса Гагарин миру предъявил!

…А в «телефонную» продолжала поступать драгоценная информация.

10 часов 15 минут — корабль подходит к берегу Африки, сориентирован правильно, прошли команды автоматики на подготовку к включению тормозной двигательной установки.

10 часов 25 минут — включилась тормозная двигательная установка.

10 часов 35 минут — спускаемый аппарат корабля, снижаясь, начал погружаться в плотные слои атмосферы.

Сейчас его ждут нарастающие перегрузки, ждёт страшная жара, от которой будет гореть толстая теплозащитная обмазка, а ещё раньше сгорят выступающие наружу антенны.

Больше никаких сообщений по радио с неба, следовательно, ожидать не приходится. Надо ждать сообщений с Земли… Долго тянутся минуты. В «телефонной» тихо, все молчат, слышно тиканье часов, оно воспринимается как метроном во время воздушной тревоги…

Зуммер аппарата, соединяющего нас с узлом связи, заставляет вздрогнуть.

Есть сообщение! Приземление в расчётном районе — недалеко от Саратова — в 10 часов 55 минут! Все нормально. Космонавт невредим, чувствует себя хорошо.

Что тут началось!

Неужели минуту назад в этой комнате стояла такая тяжёлая, вязкая тишина?..

Когда Королев, Келдыш, Глушко, главные космические конструкторы, члены Государственной комиссии вышли на крыльцо «Второй гостиницы», они увидели, что пыльная площадка перед ним полна людей. Сюда сбежались все участники пуска «Востока». Многие из них рассказывали потом, что каждый раз, когда уходит в небо очередная ракета, у них возникает ощущение какой-то внутренней пустоты, может быть, по контрасту между напряжённой работой предшествовавших этому недель и резким — как из горячей воды в холодную — погружением в состояние ничегонеделания. Этот психологический феномен нашёл даже отражение в тексте, сочинённом космодромными поэтами местного значения и исполнявшемся в соответствующих случаях на мотив известной песни «На дальних тропинках далёких планет…». Так вот в этом фольклорном произведении были такие слова:

…Ракета улетела — и нам пора в дорогу.
Пускай теперь потрудится товарищ Левитан.

В какой-то степени подобные послестартовые эмоции могли подтолкнуть освободившихся участников пуска к ближайшему источнику информации о последующем ходе дел — ко «Второй гостинице».

Но, конечно, лишь в какой-то степени.