С чем вы смешиваете свои краски?

Недоумение на лице отца было такое, что он не сразу нашёлся с ответом. Затем открыл дверь и прокричал в коридор:

— Мария Васильевна! Можно вас на минуточку?

Бабушка материализовалась на пороге кабинета через пару секунд.

— Мария Васильевна, а что, Шурка читать умеет? — задал он вопрос.

— На русском и английском, в том числе, и говорит без акцента, — вместо бабушки ответил дядя Вова и, уже не сдерживая себя, захохотал.

— На английском? — продолжал испытывать шок родитель. И тут же обратился ко мне: — Do you speak English?

Я закатил глаза, прикидывая, какую проверку мне сейчас устроят родители, знающие этот язык.

— Sometimes*, — буркнул в ответ.

— Позвольте, Мария Васильевна, а почему я не знаю? — продолжал недоумевать отец.

— Без понятия. Катерине я писала о Сашиных успехах, — недовольно поджала губы бабушка.

Повезло, что разбираться и тестировать меня прямо сейчас отец не стал. Гостей полон дом, нужно их развлекать, к ним он и пошёл, оставив нас с дядей Вовой. У меня же настроение читать пропало. Отложив Салтыкова-Щедрина, я перебрался на свой диван и решил последить за взрослыми. Дядя Вова пристроился рядом и явно делал то же, что и я: наблюдал и анализировал.

— Санёк, что нового нарисовал? — вскоре поинтересовался он.

— Натурщики у меня были прежние, показать?

— Давай, мне нравится сравнивать, как растёт твоё мастерство.

Нижние ящики комода давно были освобождены от игрушек, теперь здесь хранились мои художественные принадлежности и готовые работы. Выудил несколько штук сверху и показал товарищу подполковнику.

— Сангину, смотрю, освоил, — перебирал он мои листы. — А что пастель?

— Не нравится, — честно ответил я. — Вы мне когда позировать согласитесь?

— Как-нибудь потом, — в очередной раз отказался дядя Вова запечатлевать себя. — Но ты рисуй-рисуй. Знаменитым художником будешь.

— Обязательно, — пообещал я. — Хочу с выставками по разным странам путешествовать. Интересно же, как они живут! Ну и показывать иностранцам жизнь нашей страны. Правильно, дядя Вова?

— Правильно, — кивнул подполковник, а взгляд такой оценивающий, словно в голове калькулятор щёлкает, как можно это всё использовать хоть для встреч с осведомителями, хоть для чего другого. Прикрытие идеальное. По крайней мере, я так подумал.

— Есть ещё одна работа, — продолжил я, убирая обратно в комод рисунки. — У меня иногда бывают озарения.

— Неси своё «озарение», — усмехнулся дядя Вова.

Насчёт этого рисунка я долго размышлял. Планы на КГБ и свою работу в этой структуре у меня были большие. Чтобы уж совсем посадить «на крючок» своего куратора, по-другому не могу назвать этого «друга семьи», я решил выдать ему кое-что из будущего.

— Сразу скажу, что это я придумал. Не знаю, почему решил, что важно.

Дядя Вова покрутил портрет и, естественно, ничего не понял.

— Не гарантирую, что лицо похоже. У меня перед глазами как в тумане всё было. Вроде бы и вижу, но нечётко. Я вам дарю эту картинку.

— Спасибо за подарок. — Дядя Вова свернул в трубочку мой рисунок и убрал во внутренний карман пиджака.

На дворе пятьдесят восьмой год. До полёта человека в космос ещё три года. Именно лицо Гагарина в скафандре с надписью «СССР» я и изобразил. Ещё и подписал: «Поехали!» Кому нужно, тот поймёт в будущем. Ещё дядя Вова не увидел, а я заострять не стал, что на листе с обратной стороны стоит дата 12 апреля 1961 года.

Будет ему потом сюрприз, если не выкинет рисунок, конечно. Хотя не думаю, что он так поступит. Не зря же он в течение двух лет столько внимания мне уделял. Это родителям по большому счёту наплевать, а подполковник давно взял меня в разработку и ненавязчиво ведёт. Собственно, я сам его в этом стимулировал.

------

Sometimes* — иногда

Глава 8

Следующие два месяца до начала лета стали для меня настоящим кошмаром. Маман по какой-то причине не оставляла меня дома одного, таскала за собой по парикмахерским, портнихам и магазинам. Думаю, что возможность отпроситься к бабушке у меня была, но некоторые аспекты жизни столицы пятидесятых годов казались мне познавательными.

К примеру, я узнал, что самой модной сейчас является причёска «Артишок», которую имеют Элизабет Тейлор и Эдита Пьеха. Ещё я подсмотрел в парикмахерской некий «пыточный» аппарат для дам, используемый для перманента — это предок химической завивки. Выглядел механизм жутко. Волосы дам накручивали на латунные трубочки, затем на них ещё надевались трубки, соединённые с проводами, и всё это подключалось к электросети. К моему глубокому удивлению, дамы после этого пыточного устройства выживали и даже приобретали завивку якобы на шесть месяцев.

Повезло, что бабушка меня не забывала и раза два в неделю забирала для прогулок. Так мы с ней посетили выставку Рериха, открывшуюся в Москве в середине апреля. Конечно же, сходили в кино. Репертуар отбирал я, ориентируясь на своё послезнание или просто на название фильма. На какую-то «Юность наших отцов» я отказался идти, зато согласился на фильмы «Добровольцы» и «Мистер Икс».