С чем вы смешиваете свои краски? 3 (СИ)

Второй способ контроля — это активное вмешательство в эфире в протоколы управления и аутентификации с помощью специальных мобильных комплексов. Такое оборудование, несмотря на кажущуюся простоту (по сути, это пара модифицированных телефонов и компьютер), может стоить от нескольких десятков до сотен тысяч долларов. Работа с такими комплексами требует высокой квалификации обслуживающего персонала в области связи.

Принцип действия такой атаки следующий: мобильный комплекс за счет более близкого местонахождения к абоненту (до 500 метров) «перехватывает» сигналы для установления соединения и передачи данных, замещая ближайшую базовую станцию. Фактически комплекс становится «посредником» между абонентом и базовой станцией со всеми вытекающими отсюда проблемами безопасности. «Поймав» таким образом абонента, этот мобильный комплекс может выполнить любую функцию по управлению соединением абонента, в том числе связать его с любым нужным злоумышленникам номером, установить «слабый» криптоалгоритм шифрования либо вообще отменить шифрование для данного сеанса связи, и многое другое.

Есть еще третья возможность перехвата трафика мобильного абонента. Для этого на смартфон жертвы нужно установить вирусное программное обеспечение. Напрямую определить, прослушивается ли в данный момент телефон, невозможно, но получить косвенное подтверждение некоторой вероятности имеется. Многие модели старых кнопочных телефонов даже отображали специальную иконку (закрытый либо открытый замочек), которая демонстрировала, используется в данный момент шифрование разговора или нет. Для смартфонов разработают специальные приложения, которые могут сообщать пользователю о конфигурации настроек текущего сеанса связи, в том числе — передается ли его речь открыто или с использованием алгоритма шифрования.

В конце 80-х годов знание о подобных технологиях кажется чем-то вроде научной фантастики. Домашние и служебные телефоны по старинке слушали связисты. А вот перлюстрация писем уже не была столь актуальной. Те, чьи письма ранее читал КГБ, массово рванули на Запад.

Я до сих пор не был уверен на сто процентов, что наш домашний телефон не прослушивается, и старался каких-то особых разговоров дома не вести. Собственно, с Ильёй и дядей Вовой мы всегда беседовали на нейтральных территориях, если, конечно, это были важные темы. Обычный трёп пусть слушают те, кому это нужно. В КГБ принято следить за всеми, не делая различий на своих и чужих.

Как сотрудник комитета, я писал отчёты и добросовестно «стучал» на того же Машерова и его замов. Информацию подавал обтекаемую, но такую, чтобы никто не придрался. С одной стороны, вроде как и работаю, и каждый месяц присылаю документы, а с другой — толку от них никакого. Всё это и открытом доступе можно взять. Не думайте, что это я такой порядочный и проявлял принципиальность. На самом деле на Машерова нечего было писать. Бывший партизан и честный человек не давал повода, чтобы комитет заимел на него компромат.

В отношении меня Пётр Миронович не питал иллюзий. Он прекрасно понимал — за моей спиной всесильный КГБ, что, впрочем, не мешало Машерову пользоваться аналитикой, которую я подавал. И выражал он недовольство по недополученной информации вполне искренне.

Я ещё понимал Владимира Петровича, который в курсе моего попаданчества, но Машеров отчего-то считал, что из сухих строчек отчетов различных структур я могу в буквальном смысле предсказывать события.

Очередной выговор получил в конце января нового года, когда случилось землетрясение в Таджикистане. Не помнил я этого события совершенно. Уверен, что в прошлой реальности оно тоже происходило. Но на фоне недавней трагедии в Армении не столь впечатлило меня, чтобы запомнить. А МЧС в стране до сих пор ещё не создано. И снова бардак в деле спасения людей и в организации эвакуации выживших.

Эпицентр бедствия находился в тридцати километрах юго-западнее Душанбе. Сила толчков здесь достигала семи баллов. Больше остальных пострадали три кишлака, расположенные в центре Гиссарского района. Основной ущерб нанесли вторичные последствия — сели, лавины, обвалы и оползни. В толще глинистого холма произошло скопление влаги, возник увлажненный слой грунтов. Сравнительно слабого подземного толчка оказалось достаточно, чтобы верхняя часть холма сдвинулась, водный горизонт вскрылся и образовались потоки глины, которые сошли на кишлаки Окули-Боло и Окули-Боен.

Собственно, сами колебания почвы не были так страшны для людей. В отличие от того же Спитака, постройки в кишлаках глиняные, одноэтажные, без сложных бетонных конструкций. Но оползень шириной в два километра собрал столько жертв, что словами не передать. Мало того, оползень высвободил грунтовые воды, осложнившие проведение спасательных операций.