Его глас никогда не услышат?
Вопреки воле смерти надменной
И туману зловещему смуты,
Не теряя надежды священной,
Буду я до последней минуты
Достучаться желать до всех вас,
Хоть планета теперь еле дышит.
Я с надрывом кричу, но сейчас
Зов никто мой уже не услышит…
Тарантул
Тарантул, седой хищник ночи!
Ты сидишь, как и я, в глубине.
Даже Бог сам не знает, что хочет,
Когда нас бросает во тьме.
В ночи по пустому району,
Я, как и ты, брожу.
Подобно рабов легиону,
Я смысла не нахожу.
Мы ходим, мы ловим, мы ищем,
И каждую ночь все одно -
Лишь ветер баюкает, свищет,
В дороге не сплю я давно.
А утром, в нору приползая,
Покоя нам тоже все нет.
И только свободы желаем
От жутких, пугающих бед.
Таким же отшельником-зверем
Меня сотворила судьба.
Но разве мне кто-то поверит?
Не мой этот выбор-борьба!
Ночной кошмар
В ночной тиши меня терзает
Один и тот же страшный сон.
Рассудок мой он пожирает,
Дух окружив со всех сторон.
Я загнан им, как хилый зверь-
Кошмар похитил мой покой.
Вновь в спальню закрываю дверь;
Вздыхая, жду я сон иной.
Но вот в ночи я снова вижу:
Пред мною дыма пелена
И мир, который ненавижу,
Где без конца идет война.
Я слышу выстрелы и крики.
Руины, хаос, мрак кругом!
Глаза слепят лишь взрывов блики,
И на глазах горит мой дом!
Нам негде от врагов укрыться,
Огня сужается кольцо.
Вдруг тише стало становиться,
Холодный пот покрыл лицо.
Теперь мне страшно, одиноко
Стоять в пыли средь темноты,
Где войско рушило жестоко
Невинных жизни и мечты.
Рыдая, пал я на колени,
Ударив землю кулаком.
Сгустились надо мною тени.
Чернеет небо, грянул гром.
Проснулся я в поту от света,
И про себя в тиши шептал:
«Пусть будет мир, и сон чтоб этот
Вдруг явью никогда не стал…»
Черное небо
Посреди домов, почти что стертых
С площади грохочущим огнем,
Робкий дождь оплакивает мертвых,
Тех, кто обратился в пыль тем днем.
Ведь наверняка имеет чувства
Черное отравленное небо!
Видит мир, что жизни нет – все пусто
В городах, в полях сгоревших хлеба
Мир молчит. Нет звуков колебаний,
Нет былой рабочей суеты,
Нет людей, как целей и мечтаний,
Нет садов цветущих красоты.
Есть лишь тьма в разваленных квартирах,
В реках мрачная, зловонная вода.
И в лесах, в безжизненных долинах
Зелени не будет никогда.
Плачет небо. Что ж ты, бес, наделал?
Как посмел планету загубить?
И зачем себя в сияньи белом
Ты решил без дела хоронить?
Только пуще начали рыдать
Черные от дыма небеса.
Вновь по окнам начали стучать
Капли, как народа голоса…
Свидание
Пыль с земли на стекле налипает
Моей старой защитной маски,
И болезненный дух убивает
Жизнь без света и теплой ласки.
Разгоняю фонариком дымку,
Путь сюда был тернист и далек.
И ищу я по тусклому снимку
Свой последний души огонек.
И меня наполняет силой
Не ночлег, не еда иль вода,
А желание встретиться с милой,
Той, что сердцу близка мне всегда.
Я с тоской времена вспоминаю,
Все те дни, что я с ней проводил.
И безудержно, страстно желаю,
Чтоб огонь и ее не сгубил.
Тот огонь никого не щадил,
Сеял смерть, убивал всех вокруг.
Пусть я жив, но мой дух поглотил
Горькой, долгой разлуки недуг.
Вновь стою я сейчас у порога,
Словно к ней я иду, но теперь
На меня будто смотрит строго
От огня опаленная дверь.
Захожу я, как будто впервые!
Но в квартире лишь ветер и тьма.
И сердца удары шальные
Распаляют лицо мне весьма.
Я зову ее, будто родную,
Но не слышу ее я ответа…
Выхожу. И порог минуя,
Понимаю, что нет в жизни света.
Возвращение домой
Тишина убивает, очень пусто вокруг,
Мир погиб, задохнувшись от дыма.
Жизнь пролетела! Родня. Первый друг -
Было все просто. Красиво. Любимо…
Я смотрю на поселок, на все, что осталось:
На разбитые окна сожженных домов,
На ржавую горку, где дочка каталась,
На черный от сажи машины остов.
И сердце так ноет, по дому тоскует,
Но нет того дома – там свален бетон.
И ветер холодный в спину мне дует,
Бросая под ноги прогнивший картон.
Бес шутит. Решил надо мной издеваться!
Сначала семью ты мою погубил,
Дома лишил – и бумагой кидаться?!
Гнев мое тело худое пробил,
Я в картонку вцепился. С бранью в устах
Порвал эту гадость в мусор ничтожный.
Внезапно в своих же дрожащих перстах
Увидел я взгляд человечка тревожный.
Я что-то узнал. Я собрал все клочки,
Вместе сложил и рисунок увидел.
С отчаяньем жутким достал я очки,
Будто меня некто сильно обидел.
Я ахнул, ведь это был мамин портрет,
Который дочурка моя рисовала.
Я жмурюсь и плачу. Ее уже нет…
И вьюга обрывки вокруг раскидала.
Я стою в своей куртке потертой,
Сжалось сердце в груди глубоко,
А обрывки летят среди мертвых,
И они уже далеко…
О боли
Что ты знаешь о боли, о муках?
Знаешь ты ли болезненный страх,
Что до дрожи колотит, как вьюга
В неприступных холодных горах?
Знаешь ты, как от грозного слова
Кровь кипит, будто в адском огне?
Когда хочешь забыться, но снова
Страх приходит в немой тишине?
Понимаешь, насколько ужасно
Оказаться в оковах сомнений,
Когда кажется, будто напрасно
Ты держался высоких стремлений?
Не казалось тебе ли порою,
Что другие обиду таят,
И укрывшись толпой за стеною,