С чистого листа главы 1-99

Тут я вскочил с кресла и гонялся за ней по комнате, пока не загнал в спальню. Это привело к неизбежному, и через час мы, излечившись от всех депрессий, провалились в заслуженную дремоту. Проснувшись, я решил, что посещение туристических объектов подождёт ещё денёк. Я же предпочёл прижаться к Мэрилин, и до конца дня мы сорвали ещё один запретный плод.

– Ну, моя депрессия полностью испарилась, – сказал я. – А твоя?

– Сейчас всё отлично, но позже может понадобиться новое лечение, – поддразнила она.

– Посмотрим, что я смогу сделать ночью. Учитывая, в следующий раз я увижу тебя очень нескоро, я практически буду делать это впрок.

– Как ты думаешь, когда это будет? Когда ты сможешь посетить меня до свадьбы?

– Не уверен. Дай мне найти расписание, – я слез с кровати и зарылся в саквояже. Найдя расписание, я вернулся в спальню и покачал головой.

– В следующем месяца свадьба у Харлана, а затем я, наверное, думаю смогу получить трёхдневный отпуск. А потом, думаю, ничего.

– О Господи! Мы никогда этого не сделаем! – сказала она, снова впадая в панику.

– Мэрилин, ты сделаешь это, потому что должна это сделать! – сказал я с улыбкой. – Как однажды сказал доктор Джонсон, «Когда человек знает, что утром его повесят, у него необычайно повышаются концентрация и мыслительные способности».

– Ха-ха! Вот чем ты считаешь брак? Повешением? – нахмурилась она.

– Я думаю, тебе нужно новое лекарство от депрессии!

Мэрилин взвизгнула и кинула в меня подушкой. Я повалил её и щекотал, пока она не закричала, а затем снова вылечил её от депрессии. Слава Богу, что я ещё так молод!

Консьерж, резервировавший места в ресторане, пришёл в восемь. Я достал хороший чёрный костюм и выглядел совершенно невоенным. Мэрилин надела синее платье, которое я купил ей в Вегасе пару лет назад, а к нему подходящие чулки и туфли на высоком каблуке. Я не был уверен, есть ли на ней нижнее бельё, и попытался это выяснить, но Мэрилин заставила меня вести себя пристойно. Однако вредная улыбка на её лице наталкивала на мысль, что радость открытия ещё ожидает меня попозже.

«Мортон» оказался очень милым и очень дорогим. Мы оба взяли составное блюдо, состоящее из филе-миньона и хвоста омара с очень милой бутылочкой Pouilly Fusse. Пока мы были там, я оглядывался по сторонам в поисках кого-нибудь известного и улыбнулся, узнав конгрессмена Клэренса Лонга из Мэриленда. Он был представителем района, в котором жила моя семья, и я вырос, зная его племянника. Я упомянул об этом Мэрилин.

– Серьёзно? Это твой конгрессмен? И ты вырос вместе с его племянником? Ого! Какой он?

– Такой же большой плут, как и его дядя, – ухмыльнулся я.

– Чего?!

– Он был настоящим хулиганом. Вечно попадал в неприятности, а дядя раз за разом его вытаскивал.

– Это неправда! – запротестовала она.

Я улыбнулся, пожал плечами.

– Дядя Клэренс знает, как улаживать такие вещи. Мой отец говорит, что он настолько кривой душой, что когда он умрёт – гроб можно будет ввинтить в землю.

– Звучит так, будто ты это одобряешь, – улыбнулась она.

– Мэриленд, может быть, маленький штат, но такой же грязный, как и штаты побольше. Во взяточничестве и коррупции мы никому не уступаем! – это заставило её засмеяться, и остаток ужина я рассказывал о том, как у нас два губернатора подряд – Спиро Агнью и теперь Марвин Мандел – попали за решётку за взятки.

Позже я узнал, что было под этим платьем. У Мэрилин не было нижнего белья, и на ней были не колготки, а чулки. Это… вдохновляло!

На следующий день наши маленькие каникулы заканчивались. Капитан встретил меня в вестибюле в 6 утра, и мы поехали на такси в Мемориалу Линкольна, где он и снял, как я бегаю. Затем мы вернулись обратно в Hilton, привели себя в порядок и съехали после завтрака. Мэрилин улетала сразу после нас, так что я вызвал ей такси до аэропорта, а затем мы с капитаном направились в Эндрюс, для обратного полёта.

На следующее утро я уже докладывался в офисе батареи. Капитан Харрис тут же приказал мне зайти в его кабинет и закрыть за собой дверь, так что я решил, что пришла его очередь дрючить меня за мой спор с козлом-математиком. Но я ошибся. Он ничего не сказал мне об этом, а просто спросил меня, как всё прошло и повеселился ли я. Затем напомнил, что я снова в армии, так что пора брать ноги в руки и окунаться в работу, pronto! Возможно, капитан Саммерс ещё не успел доложить обо мне.

Однако в ближайшие дни мне не прилетало ни от капитана Харриса, ни от полковника, так что я решил, что капитан Саммерс решил просто не рушить мою карьеру. Возможно, слова такого высокого чина, как капитан Хоппер о том, что это не проблема, заставили его передумать. Так или иначе, я сам не собирался никому об этом говорить.

Спустя месяц после поездки фото меня, ведущего презентацию, появилось на обложке «Параплана» с парой строк; внутри было ещё фото меня бегущего и несколько абзацев. В «Армейском времени» ничего не появлялось. Как ни странно, это не разбило моё сердце. Мне хватало и шуточек Джонси после «Параплана», и становиться ещё более знаменитым было совершенно ни к чему.