С чистого листа (СИ)

В общем, спорили мы долго. Но самое главное, не поднимали вопрос, зачем мне вообще понадобилось, чтобы он ехал со мной. Слава богу, мне удалось убедить Макса, что на деньги за авиабилет на одного можно купить два железнодорожных, да ещё и сэкономить где-то треть от суммы. О жилье я уже договорился. Ещё мне удалось убедить Макса, что чем-то питаться он стал бы и тут, и что деньги за билет и жильё он мне вернёт в неком отдалённом неопределённом будущем.

Как я уже говорил, зачем мне всё это понадобилось, нами не обсуждалось.

Когда билеты через интернет были заказаны (Макс оказался Максимом Владленовичем Пестовым), а завтрак съеден, я объявил Максу, что везу его лечиться.

Споры начались по новой.

Приехав на работу, я передал Макса в руки своего коллеги, врача-травматолога, выяснил у Макса номер телефона и ушёл в кабинет.

Вскоре раздался телефонный звонок.

— Ничего особо серьёзного там нет, — услышал в трубке я. — Пусть тяжёлого этой рукой не поднимает. Месяца через два-три само пройдёт.

— А ему ты это сказал? — спросил у травматолога я.

— Сказал. Мальчик очень переживает. Кстати, он тебе кто?

Если вы верите, что самые болтливые — это бабушки у подъезда, вы категорически неправы. Нет больших сплетников, чем медики, причём, именно мужеска полу.

— Скажи в регистратуре, что я в перерыв к ним спущусь и всё оплачу, — перебил коллегу я. — Извини, у меня за дверью очередь, — соврав, я повесил трубку.

Несколько раз за приём я сквозь открываемую дверь слышал «Какой ми-и-иленький!» и один раз «Так и хочется обнять и тискать».

Мне стало любопытно. Как я уже говорил, любопытнее врачей никого нет.

Я выглянул в холл. На угловом диванчике, прижимая к себе казённый журнал “Здоровье”, спал Макс.

Достаточно бесцеремонно растолкав его, я узнал, что он, оказывается, ждал, когда в коридоре никого не окажется, чтобы зайти в кабинет с надписью “гинеколог” и предупредить меня, что он едет на собеседование, а потом домой, переодеться. Проверить, что он забил в память сотового номер моего телефона, я как-то позабыл.

Я напомнил, что мы уезжаем, что билеты уже куплены, что ему нельзя перенапрягать руку, и, понимая, что у него нет особого желания лишний раз заходить домой, предложил сразу собрать вещи для поездки и перевезти их ко мне.

Когда после работы я подъехал к дому Макса, то застал сцену, которая была более чем красноречива. Макс выходил из подъезда, навстречу ему шла несколько расползшаяся бабища, за руку она вела девочку лет семи-восьми. У девочки были такие же светлые, как у Макса, волосы, напомнившие мне выгоревшую на солнце солому. Правда на этом всякое сходство заканчивалось. Вырвав у матери руку, с радостным воплем: «Ма-а-а-а-аксик!» – девочка рванула к нему. Макс присел и заключил её в объятья. Толстуха подошла и с кислой миной принялась, видимо, отчитывать и костерить Макса.

Тот, не вставая, ей что-то ответил.

Потыкав носком босоножка поставленную на асфальт сумку, она, ухватив девочку за руку, отцепила её от Макса и потащила к подъезду. Девочка всё оборачивалась и что-то кричала ему.

Макс, судя по всему, меня не заметил. Я порадовался, что несколько промахнулся с подъездом, потихоньку сдал назад, немного постоял за углом и снова подъехал. Макс смотрел прямо перед собой. Сумка стояла у его ног.

Он молча забрался в машину и, нахохлившись, молчал до самого дома.

====== Часть 7. Сосед ======

«Туда» я решил взять билеты прямые, а вот «обратно» — намеренно с пересадкой. Решил навестить один небольшой среднерусский городок на Волге, откуда родом мой дед.

Наш поезд отправлялся вечером. Все последние дни Макс где-то пропадал, бегая по собеседованиям.

Последние дни до отъезда, как обычно, навалилась куча дел. Приходя домой, я либо обнаруживал уже спящего Макса в бывшей комнатке прислуги, либо он уходил туда вечером, а я потом обнаруживал его спящим в одежде. Я накрывал его одеялом и уходил к себе, в глубине души надеясь, что посреди ночи он придёт ко мне. Но он не приходил. Ни разу. Но и речи о том, чтобы не ехать со мной, он тоже не заводил.

Спалось мне в эти, последние перед отъездом дни, не то чтобы плохо, но засыпал я не сразу. В голове раз за разом прокручивались события последних дней и возможные варианты их развития.

И вот поезд тронулся. Уезжали мы вечером, поэтому, разложив вещи, сразу стали собираться спать.

Макс сделал попытку забраться наверх, но я на него цыкнул:

— Плечо!

Тот надулся.

На какое-то мгновение я почувствовал себя папой непослушного подростка.

— Твоё плечо — твоё всё, — как можно весомее произнёс я, — твоя работа и твоё будущее благополучие.

Макс улёгся внизу, демонстративно отвернувшись к стенке.

— На этот бок не ложиться, — продолжил я.

Макс демонстративно вздохнул и улёгся на живот.

Я полез наверх.

В попутчики нам достались женщина лет тридцати и мужчина за сорок, которые, судя по всему, ехали по отдельности.

Свесившись вниз, я проверил, как там Макс. Тот, вроде, спал. А, может, просто делал вид.