С Днем Постояльца!

Я махнула рукой. Клетки скользнули в противоположные стороны зала. Мосты отодвинулись, и когти выпустили своих пленников, которые скользнули на пол возле своих соответствующих курятников. Философы спотыкались, пытаясь восстановить хоть какое-то чувство собственного достоинства. Из пола выскользнули две автоматические медицинские камеры, похожие на шестифутовые блестящие металлические сферы. Сферы открылись, и к ним неторопливо подошел первый из раненых бойцов.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — заявил Первый филолог.

Магия потянула меня за собой. Кто-то припарковался возле гостиницы.

— В таком случае прошу меня извинить, — сказала я. — Я нужна в другом месте.

— Благодарю вас за своевременную помощь, — поблагодарил Тек.

Я кивнула, вышла в коридор и опустила Олазарда на пол.

— Держись подальше от ку-ко.

Олазард заурчал.

— Я серьезно. Они убьют тебя, и это не просто слова.

Олазард потянулся. Почему я вела этот разговор с котом, было выше моего понимания.

Чудовище бежала по коридору ко мне, взрываясь лаем. Должно быть, она вышла наружу через собачью дверь, и ей не понравилось то, что она там обнаружила.

— Видео с передней камеры.

Я решительно зашагала по коридору. Видео с передних камер гостиницы скользило по стене передо мной, стараясь не отставать. С заднего сиденья черного внедорожника вышел подтянутый мужчина в черном костюме, огляделся и открыл переднюю пассажирскую дверь. Из машины вышел пожилой мужчина в дорогом плаще и темных очках и уставился на «Гертруду Хант».

По какой-то причине описание Шона заставило меня предположить, что он будет выглядеть как славный парень или как версия человеческого стервятника с лысой головой и глазами-бусинками. Этот человек был совсем не таким. Высокий и подтянутый, он чувствовал бы себя как дома на улицах Лондона или Нью-Йорка. Кожа у него была золотисто-бронзовая, как в модных журналах у моделей, которые всем своим видом кричат о здоровье, богатстве и отдыхе в тропических странах. Черты его лица были универсально красивы: четко очерченный подбородок с ямочками, квадратная челюсть, широкий рот, сильный нос, резко очерченные скулы и широкий лоб. Его густые волнистые волосы, когда-то темные, а теперь посоленные изысканным серебром, были длиннее короткой мужской стрижки. Они были короче на висках и достаточно длинные, чтобы уложить их на макушке.

Он мог быть уроженцем Средиземноморья, Ближнего Востока или Латинской Америки, а мог быть и англичанином с крутым загаром. Не видя его глаз, трудно было сказать наверняка.

Мужчина двинулся по моей подъездной дорожке, его телохранитель следовал за ним по пятам. Они даже не подъехали к дому. Интересно.

Я добралась до передней комнаты, сбросила мантию и повесила ее на боковой крючок. Чудовище издала медленный глубокий рык у моих ног. На всякий случай я взяла ее на руки.

Пара подошла к входной двери. Мужчина в возрасте поискал глазами звонок, но не нашел его и ограничился тем, что постучал в сетчатую дверь. Я позволила ему стучать несколько секунд и ответила.

— Добрый день! Чем могу помочь?

Пожилой мужчина снял темные очки. Его глаза были абсолютно черными и пронзительными, как два куска блестящего угля, вставленные в его лицо.

— Она здесь? — Его голос был глубоким и сильным, и он звучал как человек, привыкший отдавать приказы.

Я могла бы прикинуться тупицей, а могла бы и признать эту встречу. Прикидываться тупицей казалось бессмысленным, так как я должна была впустить его в назначенное время.

— Вы пришли слишком рано, мистер Питерсон, — ответила я ему.

Он посмотрел через мое плечо на переднюю комнату.

— Мне нужна комната.

— У нас нет свободных мест. В двух милях отсюда вниз по улице есть два отеля.

— Я буду платить вам тысячу долларов за ночь.

— Нет, не будете, у нас нет свободных мест.

— Десять тысяч за ночь.

— Мистер Питерсон, у этой встречи есть свои правила. Вы должны соблюдать их, иначе она не произойдет.

Его брови сошлись вместе. Он мотнул головой в сторону своего телохранителя. Второй мужчина приблизился к двери. Они планировали проникнуть сюда силой. То ли они обсуждали это по дороге, то ли запугивание в чужих домах было для Рудольфа Питерсона обычным делом.

Я могла бы остановить их миллионом способов, большинство из которых выдали бы особую природу гостиницы двум людям. Я остановилась на самом простом.

Телохранитель ухватился за дверную ручку сетчатой двери и потянул ее на себя. Дверь оставалась закрытой. Я вплавила ее в стену. Снаружи все выглядело нормально, но изнутри петли и очертания двери исчезли, растворившись в стене.

Телохранитель перестал тянуть и толкнул ее. Дверь оставалась закрытой.

Питерсон внимательно посмотрел на него. Телохранитель стиснул зубы, ухватился за дверную ручку, уперся ногой в стену и потянул. Он был на удивление силен, и пытался обрушить всю переднюю стену.

Телохранитель отпустил ее, резко развернулся и ударил каблуком в дверь. Она даже не вздрогнула.

Питерсон поморщился.

— Вырежи ее.