С Днем Постояльца!

Меч в руке Адиры стал прозрачным, словно призрак самого себя. Грациозно и изящно она размахнулась и вонзила его в грудь дяди. Рудольф Питерсон замер, его рот широко раскрылся. Адира высвободила свой клинок, и он мягко упал на траву.

— Я остановила его сердце, — сказала она мне. — Он умер естественной смертью и оставил после себя нетронутый труп.

— Гораздо больше, чем он заслужил, — сказала белая женщина с крыльца. Я совсем забыла, что здесь были стражники Адиры.

Зедас поклонился и нараспев произнес.

— Благодарю вас, сеньора Зеленой Горы, за этот урок сострадания.

Четверо других слуг поклонились.

Адира взмахнула пальцами, превращая меч в ничто, взяла кувшин с холодным чаем и осушила его.

Эпилог

После битвы за мной пришел Шон. Мне было трудно идти, и он поддерживал меня, пока мы не вошли в дом, а потом понес наверх. Он помог мне раздеться и опустил в ванну с горячей мыльной водой. Я попросила его убедиться, что все вернулись в свои комнаты, и проследить за уборкой. Он ворчал, что не хочет оставлять меня одну, но, в конце концов, ушел.

Я смыла кровь с лица и сидела в мыльных пузырях, пока голова не перестала гудеть, а зубы не перестали стучать. В какой-то момент я вылезла из ванны, попыталась вытереться и заснула на кровати, завернувшись в мокрое полотенце. Последнее, что я помнила — это как тело Рудольфа Питерсона поместили в стазис, чтобы предотвратить разложение. Сегодня вечером, после того как все отпразднуют, я позвоню в 911 и устрою шоу.

Я проснулась через час. Шон лежал на кровати рядом со мной, положив голову на согнутую руку.

— Привет, — сказала я.

— Привет.

— Какие новости?

Он сверкнул волчьими глазами, смотря на меня.

— Ассамблея прислала сообщение через Тони. По-видимому, они посмотрели шоу и решили, что им больше не нужно нас видеть. В целом, похоже, наша работа показалась им «удовлетворительной».

Я закатила глаза.

— Удовлетворительной, мать вашу.

Шон ухмыльнулся мне.

— Это моя реплика.

— Я бы хотела посмотреть, как кто-нибудь из них сдерживает сражающихся двух сеньоров дрифенов. — Я повернулась и прижалась к нему.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Тяжко. И у меня болит голова. Это была такая огромная сила. Я тебя напугала?

— Немного. Гостиница не испугалась, так что я знал, что ты не слишком пострадала. Ты была потрясающей.

— Мы были потрясающими. Теперь это мы. — Я взглянула на него. — Ты же знаешь, что не так уж легко отказаться от должности хранителя. Ты все еще можешь уйти и стать оборотнем на большой дороге.

— Ха! Не дождешься. — Он поцеловал меня.

Тревожные тучи, нависшие надо мной с тех пор, как Ассамблея объявила о своем призыве, рассеялись. Они могли послать любой вызов, какой только захотят. Но мне было все равно. Это была моя гостиница, и Шон любил меня.

Полчаса спустя мы спустились на банкет в честь Дня Постояльца, и я надела серебряную мантию с розовой отделкой. У меня была серебряная мантия и для Шона, но вся магия мира не могла заставить его надеть ее. Он был одет в джинсы и черный свитер и угрожал сменить их на пижаму, если я подниму бучу. Насколько я знала, у него не было пижамы, и я сделала себе заметку купить ему ее.

Павловния зацвела. Это было буйство красок, лавандовых, белых и розовых, с каждой ветки свисали огромные цветы, как будто «Гертруда Хант» излила свою магию в дерево, чтобы отпраздновать это событие. В большом бальном зале были накрыты столы, до краев заставленные едой. Орро так много наготовил, что я боялась, как бы мебель не сломалась под тяжестью всех этих блюд.

Большой бальный зал гудел от множества голосов. Дрифены заняли дальний столик, где они сидели расслабленно, обмениваясь шутками. Опасность явно миновала. Медамот присоединился к Калдении за нашим столом, а ку-ко заняли два оставшихся длинных стола, приспособленных к их размерам. У Короса явно были проблемы с их мельтешением, и я услышала, как Калдения предложила ему транквилизатор, хотя я не была уверена, было ли это для успокоения нервов или наркотик для ку-ко. Я отчетливо представляла себе, как Ее Милость шепчет ему на ухо: «Их так много. Конечно же, никто не заметит, что один пропал. Или даже два.» Я на всякий случай продолжала пересчитывать ку-ко.

Философы представили мне мнение из пяти тысяч слов по заданному мною вопросу, суть которого сводилась к следующему: «Неважно, кто был первым основателем, важна сама дискуссия, ибо через нее откроется истина». Я решила принять это, потому что спор с ними только даст им повод еще немного поспорить, и тогда никто не сможет пообедать.

Зазвенела магия. А, наконец-то. Я открыла дверь в Баха-чар и проследила за гостем, пока он шел по коридору. Я наклонилась к Шону.

— Не мог бы ты присмотреть за ними минутку?

Он кивнул, и сурово посмотрел на Калдению и Короса. Ее Милость помахала ему пальцами. Корос приложил руку к груди, притворяясь потрясенным.

Я вышла в коридор. Из мягкого сумрака появилась крупная фигура — квиллонец, такой старый, что его иглы стали совершенно белыми.

Я поклонилась.

— Спасибо, что приняли мое приглашение, Великий шеф-повар.