С Днем рождения, детка! (СИ)

Если бы не длинное узкое платье и высокий острый каблук, который запутался в его подоле, благодаря чему я так и не успела вовремя нажать на тормоза… А когда все же нажала, то они, как ни странно, не сработали.

Если бы я не мчалась тараном на полной скорости по скользкой от дождя дороге в какое-то бетонное ограждение…

Если бы не по вселенскому закону подлости, в обалдеть насколько дорогущей машине, не заклинила подушка безопасности как раз во время ее столкновения с бетонной плитой и…

И если я хотя бы была пристегнута к сиденью ремнем безопасности.

Но всего этого не было. А была только я, ошарашенно смотрящая на затянутое тучами и плачущее на меня дождем ночное небо и отстранено размышляющая о том, что как же все-таки глупо умирать в свой собственный День рождения. Распластавшись в позе морской звезды на всмятку искореженном при столкновении капоте отцовской машины. Предварительно пробив собственной головой лобовое стекло и со всего маху впечатавшись этой же самой головой в бетонный забор, что явно привело к необратимо мрачным последствиям для всего моего, уже полностью совершеннолетнего организма. Как ни странно, но я даже не чувствовала ни малейшей боли в совершенно точно поврежденном в аварии теле, и это подталкивало меня к очень уж неутешительным выводам о том, что дела мои до прискорбного отвратны. Подтверждало это мнение и то обстоятельство, что я ни то, что даже пальцем пошевелить не могла, но и звука при этом из себя выдавить не сумела для того, чтобы хоть кого-нибудь позвать на помощь. А помощь мне была просто необходима. Особенно в свете того, что я краем скошенного вбок, и слегка затуманившегося взгляда сумела рассмотреть яркие и до ужаса жизнерадостные язычки пламени, которые потянулись вверх от днища той самой машины, на которой я так расслабленно возлежала. И которая, как я отчетливо понимала, могла вспыхнуть ярким факелом в любой момент, который стал бы самым последним моментом моей жизни. Капец, как все это было грустно… Тупо просто до нереального. Тоскливо до невозможного. И как же сильно мне не хотелось умирать, вот ТАК! До ужаса, до беззвучного воя хотелось ЖИТЬ! Это и было последней моей мыслью перед тем, как я… Кажется все-таки умерла.

ГЛАВА: 3

Утро добрым не бывает… Это-факт!

Особенно утро не бывает добрым после очередной моей пьянки.

Голов-ааа-а… Гадствоо-о… И что же ей так больно? Неужели мой День рождения настолько "хорошо" удался? И нафига же было столько спиртного пи-иить?! Я так больше никогда не буду-уу делать… Клянусь самым дорогим, что у меня есть… Мамой и всем папиным наследством.

СТО-ООП! Какая у меня вообще может быть головная боль, если я, вроде бы как УМЕРЛА? Я ведь все четко помню. Машина. Авария…. Я, летящая головой в разрисованную неактуально ярким, радужным граффити бетонную стену. Все это было на самом деле? Или… Быть может нет? И это все было бредом отравленного передозом алкоголя мозга? Но я же вообще ничем не злоупотребляла перед выездом. Ни спиртным, ни теми “веселыми “ таблетками, что иногда мне по доброте душевной подкидывали друзья, и которыми я вообще-то старалась не злоупотреблять.

Тогда это означает, что я не совсем умерла?

Ведь если подумать логически, то у трупов голова так сильно болеть не должна. И никак болеть не должна! И, тем более, думать логически. Да и вообще, хоть как-то думать. А вот я лежу, думаю. И голова моя при этом от боли просто на куски разрывается. Значит из этого может следовать лишь один более-менее правдоподобный вывод о том, что я все-таки живая.

Класс-ссно! А раз я живая, то нужно немедленно открыть глаза и тщательно проверить, насколько сильно я пострадала, проверяя своей несчастной головой на прочность лобовое стекло отцовской машины. Да еще и в придачу бетонное ограждение скоростной трассы.

С большим трудом, но глаза я открыла… И только лишь для того, чтобы сразу же поспешно закрыть обратно, вдобавок, крепко прикрыв их для надежности ладонью. Резанувший по глазам чересчур яркий свет, отозвался в затылке еще более сильной, тупой и ноющей болью. Я хрипло застонала, после чего сразу же, почти что у самого моего уха, раздалось негромкое:

— Госпожа Айлари, вам пока что не стоит делать никаких резких движений. Господин лекарь велел, чтобы вы лежали спокойно, до тех самых пор, пока полностью не восстановитесь.

Очень смешно! Хотя и не очень. Бред какой-то нереальный! И вот после этих странных слов я не должна делать резких движений и лежать спокойно? Какая еще “госпожа Айлари” и “господин лекарь”? И какое, ко всем чертям собачьим, “восстановление”?! И вообще, кто это тут, рядом со мной такой чересчур юморной и бесстрашный обнаружился? Ведь этот встревоженный и при этом несколько смущенный девчачий голос мне был явно не знаком… Медсестра это, что ли, которую приставили следить за моим, не совсем здоровым телом?

Слегка приоткрыв глаза, но уже не так быстро как в первый раз, я сразу же определила источник яркого и чересчур раздражающего света.