С древнейших времен до создания Германской империи

Подавляющая часть населения более половины своих доходов тратила на продукты питания. Основой питания широких слоев сельского и городского населения были зерновые, прежде всего рожь или ячмень, просо. Из зерновых готовили супы, каши, хлеб. Сезонной добавкой к еде были овощи и зелень: шпинат, петрушка, чеснок, морковь, капуста, ягоды. В повседневном рационе незначительно выросла доля фруктов, из мясной продукции предпочтение отдавали свинине и говядине. Потребление домашней птицы росло, причем в городе сильнее, чем в деревне. Доля же дичи в рационе сокращалась, исключая стол нобилитета. Рыба была одним из основных продуктов питания для проживавших по берегам рек, озер, вдоль морского побережья. Важность рыбы как источника белка определялась и тем, что католики ели ее в дни поста. Католическая церковь запрещала потребление мяса в течение 150 «постных» дней в году.

В повседневный рацион входили и хмельные напитки. Пивная культура получила распространение в Баварии и восточногерманских землях. В портовых и гарнизонных городах Северной Германии был популярен «шнапс». Жители Юго-Западной Германии предпочитали крепкие майнцские, мозельские и рейнские вина. В повседневном рационе присутствовало большое количестве алкогольных напитков из фруктов: яблочные и грушевые вина, напитки. Алкогольные напитки были важным компонентом социальных коммуникаций и широко использовались при скреплении договоров и торговых сделок, помолвках, бракосочетаниях и т. п. частных, официальных, корпоративных застольях.

Патрициат, крупное купечество, представители университетов, юристы, разбогатевшие ремесленные мастера подчеркивали свой новый статус дорогостоящими костюмами, роскошью убранства покоев и изысканностью стола, престижными тратами «на нужды» города и благотворительностью. Они стали, наряду со знатью, потребителями продукции «индустрии роскоши» (шелк, бархат, атлас, кружева, фарфор, ювелирные изделия). Семьи богатых бюргеров занимали, как правило, дом в несколько этажей. Его внутренняя планировка и мебель из дорогих пород дерева демонстрировали посетителям успешность жизненного пути хозяина. Для бюргерства торговля и промышленная деятельность рассматривались как источник материальных ценностей, открывающих путь к аристократическому образу жизни, к родству с аристократическими фамилиями.

Поведение и психология крестьян были тесно связанны с сельскохозяйственным трудом. Аграрный труд мог служить источником удовлетворения потребностей, но вместе с тем крестьянин испытывал чувство неуверенности из-за отсутствия у него собственности на возделываемую им землю, все более усугублявшегося малоземелья, низкой урожайности, угрожавшей периодическим голодом. Праздники, устраивавшиеся по окончанию жатвы, сопровождались пирушками, во время которых проедалась немалая доля собранного урожая. Колебания между длительным недоеданием и праздничным обжорством — яркий показатель неустойчивости материального положения большей части сельского населения. Кризис общинной солидарности, вызванный социальной и имущественной дифференциацией деревни, создавал напряженную социально-психологическую обстановку. Одно из ее проявлений — обострение страха перед смертью и загробными карами. Эпидемии, голод, войны делали смерть частым и знакомым явлением. Страх перед ожидающим после смерти воздаянием привлекал внимание людей к проповедям монахов, призывающих к немедленному покаянию. Страх этот возрастал в моменты появления пророчеств о близящемся конце света и Страшном суде.

В крестьянской среде по-прежнему использовали магию, с помощью которой надеялись получить хороший урожай, душевное и физическое здоровье. За помощью обращались, наряду со знахарями, к святым. Вера в чудеса была повсеместной. Магическую силу придавали католической мессе, евхаристии, верили, что молитвы имели действие, сходное с заклинаниями. Повсеместно сохраняли свое значение праздники с нехристианскими элементами: праздник встречи весны, праздник урожая и т. д. В монотонной повседневности сельской жизни праздник был средством «выйти» наружу долго скапливавшимся эмоциям. Число ежегодных праздников под давлением протестантской и католической церквей сокращалось, однако происходило это крайне медленно.