С другой стороны

Связь появилась, когда Данил на коленях переполз плотный валик придорожного мха и растянулся на укатанном телегами карборундовом щебне. Но к этому времени зазеленевший индикатор уже показывал не четверку, а тройку. Живых заложников в замке стало на одного меньше.

Стимуляторов в аптечке оставалось на два приема. Последний километр стал для Данила сущей пыткой. Дорога петляла между скал, то круто забирая вверх, то вдруг начиная кружить на одном месте, словно ее прокладывали пьяные муравьи. Наверное, в том была какая-то фортификационная надобность, но выросший на доступном воздушном транспорте Данил склонялся к мысли, что виной была злая воля хозяина. Замковые башни маячили впереди, то выглядывая из-за скал, то скрываясь из виду.

Данил еще раз пробежался по телеметрическим данным, передаваемым со скафандров через ретранслятор. Первый сигнал отсутствовал вовсе, хотя аварийный передатчик вроде бы должен был работать годами на автономном питании. Второй и третий показывали одно и то же: температура и давление внутри скафандра равнялись внешним. Это значило, что скорлупа вскрыта, а ее носитель мертв. Четвертый выдавал нечто странное: ретранслятор подтверждал, что датчики работают, но сигнал от них получить не удавалось. Нормально работали только пятый и шестой.

Вздохнув, Данил отправил запрос на голосовую связь сразу обоим.

— Кто здесь? — панически дрожащий голос раздался в шлеме спустя секунды. — Кто?

Второй вызов Данил сбросил.

— Данил Ярцев, квестор Ганзейского союза, — представился он.

— Слава Богу! — выдохнула Вереш. — Слава Богу, хоть кто-то… Вытащите нас отсюда! Вызовите катер!

— Вы знаете, что замок охраняет крупный летающий хищник? — с подозрением поинтересовался Данил.

— Дракон. — Жизнь вытекла из голоса Чиллы Вереш, как вода. — Мы назвали его драконом. Да, катер — не выход… Сколько у вас солдат?

— Нисколько. — Данил машинально пожал плечами. — Спасибо дракону.

— Это… усложняет. — Вереш замолкла. Несколько шагов спустя она сообщила: — Нам осталось от восемнадцати до двадцати часов. Если раньше это чудовище не возьмется за свое.

— Генератор?

— Отключился, и мы не можем до него добраться: нас с Терри заперли в соседних камерах.

Данил поднял голову. Маячок горел в высоте, сквозь камень, виртуальным огоньком. Стена замка ощутимо кренилась наружу, угрожая прихлопнуть ползущего под ней путника. Подняться по ней… в неуклюжем и тяжелом скафандре… чистое самоубийство.

— Почему я не могу связаться с доктором Йекта?

— Фарадейка. — Голос Чиллы Вереш отвердел. — По какой-то причине… это чудовище очень ее бережет от контактов с нами. Даже когда… когда Чии… — Она захлебнулась. — Господи…

Значит, маркграф умеет экранировать микроволновые передатчики. Интересно, кто его научил?

— Мне нужно еще не меньше часа, чтобы добраться до замка, — проговорил Данил твердым голосом, какой хорошо приводит в себя шокированных. — Расскажите мне подробно, что происходило с того момента, как вас взяли в плен. Нет, лучше — с того дня, как вы прибыли в замок.

Поначалу все складывалось удачно. Этнографы обосновались в пустующем крыле замка — несмотря на размеры, здание не было обжито целиком, с тех пор как маркграф основал форпост на самом краю Границы, расчистив ядом джунгли в разломе Кельвина и перекрыв чудовищам прямой путь в свои владения. Большая часть замкового гарнизона переселилась туда. Оставшиеся относились к пришельцам, по примеру графа, доброжелательно, охотно принимали участие в исследованиях, а сам Дракул подолгу беседовал с доктором Йекта о высоких материях. Маркграф оказался большим любителем натурфилософии.

Десять дней назад все изменилось. Вереш осознала, что дело неладно, только когда двое стражников втолкнули ее в тронный зал, и Чилла увидела свою начальницу в клетке из тонкой медной сетки. То, что незадолго до этого связь с доктором Йекта прервалась, Вереш не смутило — та имела обыкновение отключаться от ретранслятора во время разговоров с графом, чтобы не отвлекаться.

Остальных этнографов пришлось собирать по замку довольно долго. Вереш успела связаться с Инуе Тихиро, и тот отправил сигнал бедствия на грабенградскую базу. К несчастью, для этого он использовал единственный аварийный маяк, который был при нем, и вдобавок выдал свое местонахождение в старой башне: запуск маяка в стратосферу мог не заметить только слепой и глухой. Но в течение двух часов все шестеро ученых были собраны в зале.

Дальше начался кошмар.

В каком-то смысле Фариду Париа повезло. Он умер, когда меч Дракула распорол его скафандр. От одного глотка местного воздуха человек впадал в кому, за считаные минуты переходящую в смерть.

— У Симин был нервный срыв, — рассказывала Вереш. — Что-то кричала, обвиняла графа… как мы все. На нее он как-то реагировал, но совершенно не обращал внимания на нас. Потом… потом он взялся понемногу срезать скафандр с тела. Неаккуратно. Крови было… все было в крови. Она не теряет цвета в здешнем воздухе. Так и остается темно-красной и засыхает очень медленно. А местные будто ее не видят.

Она захлебнулась.

— Все в крови, — повторила она.