С «Джу» через Тихий океан

Даже в градусах долготы опускаем сотни: 154° у нас – 54. Также и с барометром: вместо того чтобы сказать 762 миллиметра, говорим 62. Пожалуй, мы бы окончательно пали в глазах моряков из яхт-клубов, если бы они узнали, что «корму» мы называем «домашним уголком», а вместо «койки» говорим «постель». Весьма вольно обращаемся с морской терминологией. Но для нас от простого словечка «уголок» уже веет домашним уютом. И кроме того, мы не на бессрочных курсах по морской практике, а в спасательной лодке.

За три экспедиции набралось уже полгода плавания в лодке. Тысячи раз я завязывал морские узлы, тысячи раз их развязывал, но пользуюсь только тремя их разновидностями. И до сих пор не испытывал нужды знать большее их число. Пусть задумаются над этим инструкторы курсов для яхтсменов. Очень часто они требуют от несчастных курсантов непременно запомнить 20–30 различных узлов. Сложное и совершенно ненужное дело. Ведь наше время – не расцвет парусного торгового флота, когда в любой момент вам могут предоставить клипер. Задача в наши дни куда проще. Конечно, за десять лет можно выучить 30 морских узлов разного назначения. Но кому это нужно? Важнее зажечь искру в душе начинающего, привить любовь к парусному флоту. И тут лучших результатов можно добиться даже соревнованием в скорости завязывания узлов. Если бы я попал в руки яхтсмена-теоретика, он, наверное, презирал бы меня. Но нас разделяют два океана и самый длительный в мире практический опыт плавания на спасательной лодке под парусом.

Джу

Ничего особенного, достойного описания, не происходит. Идем быстро. Курс держим легко. Никаких происшествий. Привычный распорядок на борту восстановился довольно скоро. Всякая вещь на своем месте, а это, судя по опыту, пожалуй, самое удобное.

На вахте читаем, строим планы, а по ночам мечтаем о скорейшем возвращении домой. Солнце вроде бы не так сильно печет. И, хотя я и не чувствую какой-либо резкой смены температуры, все же сейчас здесь зима. Только к заходу солнца становится немного прохладнее да цвета чуть холоднее. От стального, белого и бледно-голубого до темно-серого. Нет уж тех роскошных, пышных закатов, какие мы наблюдали при подходе к Полинезии. Однако на юго-востоке небо остается светлым, невероятно прозрачного голубовато-зеленого цвета, который и привлекает в этот счастливый уголок земли немало художников.

Дончо

Мое место под солнцем, мои земляки

Яна давно уж со мной. Представляю ее себе. Ничего интересного друг другу не сказали. Она не поразила меня какой-либо глубокой мыслью. Один-единственный Раз получил пространные сведения:

– С кем ты играла в детском садике?

– С Колей.

На этом разговор закончился, я так и не понял, кто он, этот Коля.

Мне просто приятно смотреть на нее. Подбрасывать, тормошить и разыгрывать. Иногда и подразнить. И мне кажется, что открываю в ней настойчивость характера, чувство человеческого достоинства. Яна не капризничает, плачет в меру и ничего не боится. Может, потому что никто еще ее не пугал. Насколько могу, стараюсь избегать слов «нет», «нельзя». С тысячами запретов она очень скоро столкнется сама. У нее врожденное чувство ответственности. В детском саду ее любят и хвалят. Но мне она кажется обыкновенным ребенком. Я люблю ее. Но совсем по-другому, чем любит Джу. Сколько бы раз Джу ни вспоминала о нашей Улыбушке, сразу же у нее появляются слезы на глазах. Очень часто говорим, что уже никогда больше не будем с ней расставаться. Нелепо, но я бы сейчас все на свете отдал, чтобы оказаться в Софии. София – другая моя боль. Там моя мама, сестра, друзья, улицы Раковского, Патриарха… Я видел немало прекрасных городов. Многие из них красивее и экзотичнее. Но София – мой город, мое место под солнцем. И даже уродливая и безликая улица Денкоглу вызывает во мне радость. Все мне знакомо в родном городе. Помню, как он выглядит в июле, и мне хочется скорее погрузиться в его атмосферу.

Наступил сезон отпусков, и через неделю-две София опустеет. Рестораны, кинотеатры и магазины будут полупустыми. На улицах появятся группы растерянных школьников да старушки из провинции. И все будут говорить о море. Спрашивать друг у друга, кто и когда уезжает. Объявят, что в Созополе нет свободных квартир. Молодые матери с ног собьются в поисках продуктов для детей. Любители подводной охоты до тошноты будут говорить о лавраках, кефали, луфарях. Софийские водолазы ударятся в воспоминания о событиях начала 1958 года. Журналисты и служащие станут добиваться командировок. Те же, которые останутся в городе, утешатся мыслью, что начальство уехало.

Старые традиции болгар