С Ермаком на Сибирь

Утро наступило хмурое. Моросил мелкий холодный дождь. Ледяной ветер срывал последние листы с дубов. Сосны и ели печально шумели.

У Ермакова шатра появился старый трубач. Медная труба еще вчера черно-зеленая от грязи и ржавчины была ярко начищена, и сам трубач в чистой рубахе и сером заплатанном азяме выглядел молодцом. Он затрубил подъем. Хорунжие приняли знамена. Отец Досифей запел со стариками:

– Бог Господь и явися нам!

Кучум укрепился у селения Чувашева. Земляные валы и дубовые засеки было решено противопоставить силе казачьего огня.

Татары в восемь раз превосходили численно казаков. Но между ними не было единства. Остяцкие князья не ходили воевать. Киргизы не пришли. Маметкул с вогулами жаждал сразиться с казаками в чистом поле.

Когда в серой, парной завесе мелкого дождя татары увидали незначительный числом отряд Ермака, Маметкул приказал разметать засеки и вышел навстречу казакам.

Шедшие впереди Ермаковой дружины конные сотни Мещеряка и Никиты Пана развернулись широкою лавою, за ними устроились для огневого боя пешие сотни, руководимые самим Ермаком.

Татары с дикими криками в копья бросились на казаков. Казаки подпустили их на пятьдесят шагов и, круто повернув назад, поскакали, раздаваясь в стороны и открывая ставший наготове отряд Ермака. Оттуда точно гром грянул. Метнуло пламя, и визгнули пули. Татарская орда повернула назад. Казаки кинулись за нею. Они вскочили в самые засеки, за ними ворвались пешие сотни, и все перемешалось в рукопашном бою. Казаки были много рослее татар. Они, – одни закованные в броню, другие в овчинных крепких полушубках – подавались маленькими тесными кучками в толпы татар. И были их кучки, как подвижные крепости.

С хрипом падали сабли на татарские шеи. Казаки рубили головы до плеча и наводили ужас на татар. Схватившись руками, тесной стеною шли казаки, осыпаемые стрелами.

Федя шел при Ермаке под его знаменем. За ним, ощерившийся, с дыбом поднявшейся шерстью брел Восяй, готовый перегрызть горло всякому, кто к ним подойдет.

Бывалые были люди станичники Ермака. И на Волге, когда на абордаж брали персидские суда, и на Черном море на берегах Анатолии, где сражались с турецкими аскерами, и на Каспии, где видали персидских воинов, – они смотрели в глаза смерти. Но никогда не было у них такого неравенства сил. Рубили, били ослопами[45] палили из рушниц, стреляли из луков, падали сами израненные, мертвые, а татарская сила не уменьшалась числом.

Были мгновенья, когда казалась победа невозможной и напрасной борьба. Тогда оглядывались и видели: над горами трупов, по скользкой от крови земле медленно движется тяжелая икона св. Георгия. Рядом в сыром воздухе повисла зеленая хоругвь, и мягко светится в золотых нитях светлый Спасов Лик. И там увидят громадную широкую фигуру Ермака. В мокром стальном колонтаре, в высоком шишаке он тяжело шагает, и каждый взмах его сабли, как коса траву, кладет татар. Там увидят прекрасного юношу с румяным лицом и сияющими глазами и черного пса, бросающегося на татар со злобным ворчанием.

Оглянутся на них – и снова вперед, туда, где под конскими хвостами на палках, на возвышении стоит старый Кучум.

Прохрипит кто-нибудь:

– Мать честная Богородице, помилуй мя…

Скажет среди ударов прерывистым голосом казак:

– Дай рушницу… Пальну… Рука устала.

Небо потемнело от стрел. И не чувствуют казаки идет дождь или перестал. Холодно или нет.

Им жарко… Нестерпимо…

Все больше становилось алых рубах, стальных доспехов, светлых азямов среди гор татарских тел. Таяла в бою дружина Ермака. Не уменьшалась татарская сила.

* * *

Летописец, описавший этот бой 23 октября у Чувашева, отметил:

… «И бысть сеча зла; за руки емлюще сечахуся»…

* * *

Конные сотни Мещеряка и Никиты Пана, преследуя Маметкула, наткнулись на дружины остяцких князей.

Остяки, еще не принимая участия в бою, в ужасе толпились у Чувашева и смотрели, как казаки избивали вогулов. Мимо них на епанче пронесли раненого царевича Маметкула. Потом с дикими криками:

– Секут!.. Секут!.. – промчались, бросая копья, вогулы, и следом за ними показались конные казаки. Их появление было так неожиданно, а натиск так стремителен, что остяки, не приняв боя, кинулись назад, увлекая за собою охрану Кучума и самого сибирского царя.

Их отчаянные крики, вопли и визги смутили главное татарское войско, и в то самое время, когда казаки теряли последние силы, татары подались назад и стали отступать, очищая Чувашев.

Смерклось. Бой затихал. Иногда ударит где-то в сумерках рушница, раздастся придавленный стон, и опять станет казаться после криков и возни сражения тихо. Только все поле точно стонет стонами раненых и умирающих.

Уже в темноте прозвучала призыв труба ермаковского трубача.

Под стяг со святым Георгием медленно сходились казаки. Несли тела убитых. Их было 107 человек. Без малого четверть отряда потерял Ермак.

Ночью Ермак отошел на прежнее место к городку Атикамурзы.

* * *

24-го октября казаки хоронили убитых. День был морозный. Замерзшая земля обледенела, и неглубока была с трудом вырытая братская могила.