С этим я справлюсь

Я сделала шаг к двери, но руки его очень умело обхватили меня и сжали так, что я едва не задохнулась. Поскольку я резко отвернула лицо, он стал целовать меня в шею. Изо всех сил я уперлась руками ему в грудь. Ощутив сопротивление, он остановился и дал мне отстранится на вытянутую руку, но все также держал меня за талию. Я чуть не забыла про правильное произношение и не показала, какие знаю крутые выражения. Правда, вовремя сумела сдержаться.

– Считай, что пощечину ты получил.

– Прости, моя красавица, но ты так соблазнительна! И гибка, как тростинка. Как ты гнешься! Сказать что-нибудь еще?

– Да: спокойной ночи.

– Уже утро. А такой ранний час, если ты к тому же не спал всю ночь, роскошное время для любви. Ты устала, расслабилась, твоя кожа остыла, голова затуманилась от выпитого, и здесь никого, никого, никого… Тебе уже приходилось такое испытывать?

– Когда-нибудь испытаю.

– Но не сейчас?

Я попыталась улыбнуться и покачала головой:

– Сейчас нет.

– Один поцелуй на дорожку?

Ну что же… он казался спокойным и безопасным.

– И тогда ты вызовешь такси?

– Обязательно.

Я подняла лицо, и Терри потянулся к моим губам. Но вместо того, чтобы просто поцеловать, он впивался в них со все большей силой. Губы его горели, язык пытался проникнуть мне в рот. Я резко дернула головой, стараясь вытряхнуть из неё туманную пелену, и, должно быть, ударила ему по носу, потому что он вдруг отпустил меня, и я чуть не упала на пол. Ухватившись за стул, я взглянула на него; он потирал нос и смотрел так, что нагонял на меня жуткий страх. И действительно нагнал. Увидев свое пальто на стуле, я схватила его в охапку вместе с сумкой и бросилась к двери. Ощупью нашарив замок, кое-как открыла дверь, все время ожидая, что Терри меня догонит, и выскочила на лестницу. Он с силой захлопнул за мной дверь, а я что есть духу помчалась по лестнице и остановилась только, ощутив лицом холодный воздух улицы.

Тыльной стороной ладони я терла губы.

4

Я раздумывала, не подать ли мне заявление об увольнении. И думала долго. Наверное, для большинства женщин такое событию мало бы что значило подумаешь, поцелуй начальника у него на квартире. Но мне это совсем не нравилось. От одного воспоминания становилось дурно, и не я хотела больше видеть Терри.

В субботу он вообще не вышел на работу.

– Куда ты вчера делась? – поинтересовалась Донна. – Я думала, ты пойдешь вместе с нами.

– Меня подвезли Макдональды, – отмахнулась я.

– А мне они не понравились. Господи, но ты неплохо начала. Откуда у тебя такое платье? Что-то ты темнишь!

В понедельник, когда Терри появился на работе, в мою сторону он даже не смотрел, и меня это вполне устраивало. Дай Бог, чтобы так все и оставалось. Но все равно всю неделю мне было как-то неспокойно, пока в следующий понедельник меня не перевели на основное место работы – в бухгалтерию. И тут вид денег, которые скоро станут моими, меня сразу успокоил.

И сразу появилась уйма дополнительной работы. Формально я подчинялась Сюзан Клейбоун, но фактически теперь стала с ней на равных. На той же неделе в управлении вывесили график отпусков, и Сюзан Клейбоун сразу отметила себе две недели, начиная с субботы, десятого сентября. Поэтому я взяла себе две следующие. Она должна выйдет двадцать шестого, а до того я буду работать одна.

В четверг к нам заглянул Марк Ротлэнд. Проходя к сейфу, чтобы взять какие-то документы, он положил на стол какой-то билет. Я недоуменно подняла глаза.

– Если вы в самом деле интересуетесь, – кивнул он.

Билет был на Национальную выставку роз. Я смотрела на него с искренним удивлением, ничуть не притворяясь.

– Благодарю, но не стоило беспокоиться, мистер Ротлэнд.

– Никаких проблем.

– Спасибо.

Уже в дверях он добавил:

– Первый день – самый лучший. Но трудно будет попасть. В субботу днем розы все ещё будут хороши.

С тех пор, как я появилась в фирме, он со мной почти не разговаривал. Но, в конце концов, что может быть невиннее, чем билет на выставку цветов?

Когда он вышел, я достала пудреницу и бросила на себя взгляд в зеркало. Разные у меня в тот момент были мысли…

У нас всю жизнь была одна-единственная роза – та, что обвивала изгородь на заднем дворе в Плимуте; и каждый год в пыли её душили сорняки. Но почему другие хлюпают носом и вытирают глаза из-за такого хилого цветка? Или слушая «Розы Пикардии»? Меня никогда не занимало и не трогало то, что давалось без борьбы.

Нет, для меня «Розы Пикардии» тоже кое-что значили. Однажды я наблюдала, как расчищали от мусора площадку на одной стороне Юнион-стрит… И вдруг из-под обломков рабочие извлекли старый переносный патефон. Повертев его в руках и посмеявшись, один из них сказал: «Эй, цыпленок, это тебе». Схватив его, я бросилась домой и обнаружила, что он работает, но в нижнем ящике сохранилась в целости лишь одна пластинка – «Розы Пикардии» в исполнении какого-то ирландского тенора, который жутко гнусавил. Другой пластинки купить я нигде не смогла, поэтому три года крутила только эту, пока она не затерлась совсем.