С феями шутки плохи

– Я ужасно боялась наступить вам на ногу, – сказала кузина. – Это было как в сказке, а разве можно портить сказку, наступив кому-то на ногу?

– А разве сказка от этого станет хуже? Разве что веселее… Ну, мне пора! – Принц отошел к своему коню. – Счастливо оставаться, девушки!

«И тебе не хворать», – подумала я. Элла проводила принца долгим взглядом.

– Он меня узнал! – говорила Агата, пока мы шли к дому. – Маргрит, там было столько девушек, а он узнал меня! Маргрит?

– Вскипяти-ка чайник, а я пойду в курятник, – сказала я. – Скоро тетя проснется, а она не любит, когда тянут с завтраком!

– Бегу! – радостно выкрикнула кузина и потащила воду на кухню.

Я обшаривала гнезда несушек и думала о том, что случилось только что. Принц видел всех троих на балу, но узнал только Агату, и немудрено – и я, и Элла были спрятаны волшебством. Вот и доверяйся ему, улыбнулась я про себя, понадобится – а тебя и не признают!

– Верно мыслишь, – сказала из темного угла Фея Ночи.

– Вы?.. Но ведь день на дворе!

– Но тут тень, – ответила она. – Мне ведь необязательно воплощаться, чтобы поговорить с тобой. Я уже ничего не понимаю, Маргрит. Чаши весов то замирают, то колеблются совершенно непредсказуемо. Но это даже интересно… Продолжай свою игру.

– Хорошо, – кивнула я. – А вы побывали у герцога?

– Конечно, это недолго… – темнота усмехнулась. – Проснется здоровым. Рана и впрямь была скверная, видно, свалился на какой-то гнилой сук. Он бы и сам справился, но не так быстро.

– А конь? С ним что?

– А вот коня и впрямь кто-то напугал, – задумчиво произнесла Фея Ночи. – Здесь ты не ошиблась. Не могу утверждать наверняка, но, похоже, это дело рук моей славной знакомой…

– Я уже думала о том, что она добрая фея, – сказала я. – И не могла навредить напрямую. Но напуганной лошади ничего не сделается, а вот если всадник упадет и поранится, так сам виноват, не удержался… Я верно рассуждаю?

– Да, Маргрит. Похоже, охота на принца будет опасной, – не без тени азарта в голосе ответила она. – Будь осторожнее. Главное – равновесие, не забывай. И готовься к худшему.

– О чем вы? – насторожилась я.

– Весы качнулись. Не в нашу сторону, – сказала она. – Кажется, кое-кто пытается применить запрещенные средства, ну да с этим я разберусь сама. Остальное – на тебе.

Она исчезла, а я взяла корзинку с яйцами и пошла на кухню. Надо было научить Агату хоть яичницу жарить, а то ведь зачахнет от голода над полным ларем с припасами, случись что со мной или с ее матерью…

Глава 11

Тетушка умерла месяц спустя.

На похороны пришли лишь несколько человек, ну и мы с Агатой стояли, обнявшись, над могилой.

Кузина не плакала.

– Что мне теперь делать? – прошептала она, еще когда тетушку обмывали и собирали в последний путь соседки. – Маргрит?

– Что и обычно. Будешь жить со мной, – сказала я.

Это было опасно: обе мы несовершеннолетние, вдобавок не кровные родственницы. И если мне оставалось подождать всего ничего… Даже тогда я не смогла бы взять опеку над Агатой.

– Маргрит, только не отдавай меня замуж, – попросила она на кладбище. – Мама обещала меня господину Нейси, но… Я все-все буду делать по дому, я научусь, правда!

– Не отдам, глупая, у меня и права такого нет, – вздохнула я. Шел дождь, кругом было серо и гадко, даже рано начавшие опадать золотые листья под ногами уже превратились в бурую склизкую кашу. – Идем домой. Скорей, не то простынешь…

Я знала, как быстро разносятся сплетни в нашем предместье, поэтому медлить не стала. Уложив Агату и удостоверившись, что она крепко спит, я вышла в ночную темень.

Знакомую калитку отпер все тот же Дийси.

– Что вас носит по ночам, – бурчал он, провожая меня к господину. Сид, к слову, так и сидел под дверью, только отмытый до скрипа, причесанный, в новой одежде и обутый. При виде нас он вскочил. – Да что ты прыгаешь… Сядь на место и не лезь! Господин? К вам та девушка…

– Впусти, – велел герцог, и я вошла.

Он выглядел куда лучше прежнего: с лица сошел нездоровый румянец, глаза не блестели лихорадочно, да и руку герцог уже не берег.

– Маргрит? В чем дело?

– Сударь… – Я вдруг с ужасом поняла, что сейчас расплачусь, а это… Я не должна этого делать! – Сударь, тетушка умерла. Мы с кузиной остались вдвоем, но мы обе несовершеннолетние… Я…

У меня перехватило дыхание.

– Мы можем прожить и так, у кузины есть рента за дом, а я уже скоро получу права на свой. Словом, с голоду мы не умрем. Но, сударь, я не знаю, что у нас за долги, тетушка не успела мне сказать. Нас могут вышвырнуть из дома хоть завтра… – Я перевела дыхание. – Когда я вступлю в права владения, тогда хоть смогу продать этот дом и перебраться к Агате, но пока мы совершенно беззащитны! Родни не осталось, а продать драгоценности я пока не могу…

– Какие драгоценности? – спросил он и подал мне стакан воды. Я пила мелкими глотками, и меня понемногу отпускал страх. – Если ты о том ожерелье, я готов купить его за ту цену, которую ты назначишь.

– Я уже сказала, сударь, что не продам его. Но, кроме «Лунной ночи», у меня имеется еще кое-что. Папа был запасливым человеком.

– Боишься, обманут?