С графом Мирбахом в Москве: Дневниковые записи и документы за период с 19 апр. по 24 авг. 1918 г.

Так называемый «Гамбургский бюллетень», в котором сообщается о реорганизации нашей службы иностранных дел, прав прежде всего в том, что наши дипломаты должны набираться из различных сфер государственной службы. Чем больше число претендентов на освобождающиеся посты, а позднее — для занимания более высоких постов, тем строже отбор и тем больше вероятность, что, несмотря на возможность ошибок, наверху останутся действительно достойные люди. Само по себе отношение численности атташе и советников миссии к более высоким постам министерства иностранных дел таково, что о настоящем выборе, например, в том виде, как это делается в армии для генерального штаба, не может быть и речи. Преобразование политики, ее все большая переориентация на экономическое соперничество и все большая направленность дипломатии на то, чтобы представлять народы и их экономические интересы, а не быть связующим звеном между дворами, требуют другой и более широкой подготовительной базы.

23 июля.

Занятость и напряженность отношений до сих пор не давали мне возможности коснуться некоторых важных вопросов. К ним относятся, в первую очередь, установление торговых отношений и использование русского сырья и товаров для находящейся в блокаде Германии. По крайней мере, отдельными штрихами я обрисую свои впечатления. Несмотря на развал русской экономики и промышленности, общую дезорганизацию и печальное состояние средств связи, возможности для торговли все-таки имеются, так как в результате почти полного прекращения с 1914 года экспорта в России накопились значительные запасы. Советское правительство сознает, что имея такие резервы на складах, оно обладает по отношению к нам важным козырем. Ввиду национализации внешней торговли и угрозы смертной казнью за нарушение декрета, товарообмен в сколько-нибудь значительном объеме без посредничества советского правительства невозможен. Проводимые в настоящее время переговоры в Берлине должны изменить это положение, в то время как все попытки, предпринимавшиеся в течение четверти года, оканчивались полной неудачей. Но у нас здесь по праву задаются вопросом, окажется ли предполагаемый через несколько недель обмен, в случае благоприятного заключения и лояльного осуществления дополнительных договоров, все еще своевременным, чтобы усилить Германию для заключения мира. Такая надежда была одной из причин заключения Брестского мира, и о ней говорилось в свое время от лица нашего правительства. Как и в вопросе обмена военнопленными, нас не покидает мысль, не содержит ли сам мирный договор обязательные двусторонние обязательства в виде дополнительных соглашений. Здесь также следовало бы заверить русских, что в случае быстрого и корректного выполнения ими своих обязательств, они получат заманчивые встречные поставки и что им даже пойдут на уступки в территориальном вопросе; и в то же время, в случае саботирования договоров. Германия будет иметь право на определенные штрафные санкции. Тогда нам не пришлось бы, в этом нет сомнений, безуспешно работать здесь в течение трех месяцев с использованием многочисленного персонала торговых агентов.

Представители многих военных компаний и различные покупатели, постепенно собравшиеся при полномочном представителе военного министерства и подчиненном ему отделе экономики, развернули усердную деятельность, чтобы исключить параллельную работу друг против друга. Первоначальный оптимизм, радость по случаю обнаружения запасов товаров, а также по поводу предстоящих заключений договоров, вскоре сменились настроением безнадежности. Правительство ограничивалось общими заверениями, не выдавая при этом разрешения на вывоз. В русских торговых кругах, в которых сначала была надежда на успех, который они связывали с влиянием на торговые дела победоносной Германии, прежний интерес давно пропал. В таких условиях не смогли ничего изменить ни прибывший в дипломатическую миссию атташе по делам торговли, ни генеральные консульства, открытые здесь и в Петербурге.

25 июля.

Сегодня мне доставили скрытно прокламацию, которая еще раз демонстрирует поведение высших правительственных деятелей. Нарком железнодорожных путей сообщения соответствует нашему министру железных дорог. Этот документ дружественного и миролюбивого по отношению к нам советского правительства, с которым на Вильгельмштрассе и после 6 июля, и несмотря на целый ряд аналогичных проявлений действительной «благодарности», считают возможным заключать договоры, должен быть включен сюда в переводе[72]:

Всем комитетам, всем товарищам рабочим и служащим всех железных дорог Советской федеративной республики

Дорогие товарищи!