С графом Мирбахом в Москве: Дневниковые записи и документы за период с 19 апр. по 24 авг. 1918 г.

К полудню 7 июля, когда лагерь уже находился под сильным обстрелом, названный полковник снова прибыл в лагерь и заявил руководству немецкой комиссии, что немецкие военнопленные должны теперь активно включиться в боевые действия, а именно против Красной армии. Он не говорил прямо, однако дал понять, что в случае отказа лагерь, во-первых, не получит продовольствия и, во-вторых, будет взят под артобстрел; что, далее, в этом случае будут приняты меры даже против попыток побега из лагеря, поскольку территория лагеря может простреливаться пулеметным огнем. Ташинцкий приказал выстроить все подразделения военнопленных лагеря и обратился к ним с соответствующей продолжительной речью с различными обещаниями и с вышеназванными угрозами. Руководством Ташинцкому на это был дан уклончивый ответ с целью выиграть время. Этот ответ на первое время удовлетворил его. Он покинул лагерь, заявив, что во второй половине дня он доставит оружие.

Восьмого июля лагерь находился под сильным обстрелом. Вблизи лагеря начались пожары. Около 7 часов пожар перекинулся в лагерь, и лагерь нужно было эвакуировать. С величайшим трудом, в постоянной смертельной опасности, спасательной командой фельдфебеля Шмидта и унтер-офицера Мункельта удалось спасти наиболее ценные вещи и переправить их в город. Все обитатели лагеря — военнопленные, гражданские пленные с женщинами и детьми, в том числе венгры, австрийцы, поляки, а также военнослужащие Красной армии, укрывшиеся в лагере, все они к 8 часам вечера под вооруженным конвоем были переправлены из зоны лагеря, оборона которого стала невозможной, в черту города.

Поскольку со стороны конвойных команд не было предпринято ничего для размещения такого большого числа людей на новом месте, а также для защиты их от непрерывного артобстрела, не говоря уже о обеспечении продовольствием, руководитель комиссии направился в штаб восставших, чтобы позаботиться о самом необходимом. В этом штабе он был арестован и находился под арестом в течение девяти дней.

Между тем пленные из лагеря были размещены в здании городского театра и содержались там под сильной охраной. Обращение с ними со стороны охранных команд было возмутительное, кормили пленных так скудно, что у них возникли тяжелые заболевания. Всякое снабжение пленных было затем прекращено. И если удалось сохранить жизнь всем этим заболевшим, то только благодаря самоотверженности и мужеству нескольких человек, которые, несмотря на опасность быть схваченными и расстрелянными повстанцами, направились в город, чтобы раздобыть продовольствие. Уже 10 июля в результате обстрела во всем городе был выведен из строя городской водопровод, а берег Волги, начиная с 11 июля, держался под столь сильным обстрелом Красной армии, что набирать там воду стало невозможно даже с наступлением темноты. Все попытки доставки воды из реки кончались неудачей как для военнопленных, так и для жителей города и для самих восставших. Приходилось довольствоваться лишь дождевой водой, собираемой во всевозможные емкости. Даже из водосточных канав и луж приходилось собирать последнюю воду с помощью ложек.

Обстрел города из легких и тяжелых арторудий Красной армией и непрерывный стрелковый и пулеметный огонь усиливался. Из-за нехватки воды быстро распространялись пожары, которые уничтожали целые городские кварталы. Что не сгорело, разрушалось артиллерией. Городской театр от артобстрела не пострадал — видимо, потому, что Красной армии было известно о размещении там лагеря военнопленных. Но все же не удалось избежать серьезных разрушений и в нем, в том числе от прямых попаданий. Было несколько убитых и немало раненых.

Сгорело больше половины города, остальная его часть лежала в развалинах. Положение становилось все более отчаянным. Становилось ясным, что если город не попадет в руки какой-нибудь из сторон, то там может быть уничтожено все живое. Стали обдумывать возможность вывести пленных куда-нибудь из города, делались самые немыслимые попытки в этом отношении. И все же нельзя было избежать человеческих жертв. Руководство комиссии мучительно искало какой-нибудь выход из положения. Под ее ответственностью было 1500 человек, и их нужно было вывести из этого ада ненависти, огня и всяческих опасностей. Все это время было ясно, что безответственно вовлекать этих людей в какую-либо авантюру, исход которой представлялся сомнительным. А пока что здание театра давало хоть какую-то защиту и прокормить людей все еще можно было, хотя бы в той степени, чтобы поддержать их жизнь.