С кармой по жизни

— Я понимаю, все это выглядит довольно неприглядно и в это трудно поверить, — с грустью заговорил он, — но я действовал только из лучших побуждений, думая лишь о своем сыне. — Он глубоко вздохнул, глаза его увлажнились, и сердце мое дрогнуло. — Вы попробуйте войти в мое положение: нам ведь нужно было на кого-то оформить ребенка, правильно? Директриса поставила жесткое условие: биография новых родителей должна быть безупречной. У них там очень строго следят за этим сверху, часто проверяют все документы и так далее. Мы долго искали подходящую кандидатуру, а тут я звоню вчера Григорию, когда вы сидели с ним в ресторане, и он говорит, что познакомился с очаровательной женщиной — с вами, Вероника. Поймите, у меня не было другого выхода, и я предложил Грише воспользоваться вашим паспортом. Сначала он наотрез отказался, но затем согласился с моими доводами… Я приношу свои глубочайшие извинения, Вероника, — тихо произнес Андрей, — но и вы меня тоже поймите. Мы были ограничены жесткими временными рамками: Сашу нужно было забрать именно сегодня, потому что на завтра в детском доме была назначена проверка и это дело оттянулось бы на неопределенное время. А я не могу больше ждать, я хочу быть рядом со своим сыном. Не подумайте, что это все просто так — я заплачу вам сколько скажете. У меня есть деньги, я очень щедрый человек…

— Да о чем вы говорите! — отмахнулась я. — Если все это действительно правда, то почему же вы-с самого начала все по-хорошему не объяснили? Я бы поняла. А то позвонили, угрожать начали…

— Как бы я вам объяснил, — с явным облегчением в голосе проговорил Андрей, — если вы не желали ничего слушать, а потом и вовсе сбежали? Я прекрасно понимаю, что после всех ужасов на вокзале вы были вправе подозревать нас в чем угодно, поэтому мне пришлось обманным путем заманить вас сюда, чтобы иметь возможность прояснить вам ситуацию. Но теперь, я вижу, вы все уразумели, и мы сможем разрешить проблему мирным путем. Когда-нибудь у вас будут дети, и вы сможете меня понять. Ради своего ребенка я готов пойти на что угодно: на ложь, предательство и даже на убийство, если хотите.

— Я вас понимаю, — заверила я его. — Можете хоть сейчас поехать со мной и забрать Сашу.

— Вы не шутите? — не веря в такое счастье, спросил он хриплым голосом, и в глазах его блеснули благодарные слезы.

— Конечно, нет, я же не деспот какой-нибудь, чтобы лишать отца собственного ребенка. Да и прав у меня таких нет.

— Вы очень благородная женщина, Вероника. — Он поднялся с кресла, подошел ко мне, поцеловал мою руку и затем потянул за нее. — Не будем откладывать, едемте прямо сейчас — мне не терпится взглянуть на него.

Я встала. Митя с Юрой, которые уже не казались мне такими страшными, быстро прошли в прихожую и начали одеваться, о чем-то тихо переговариваясь.

— Только объясните мне одну вещь, — вдруг произнесла я, и все напряженно замерли, повернувшись ко мне. — Я что, так и буду до конца дней числиться матерью этого ребенка?

— Ну что вы, — облегченно выдохнул Андрей, — я обязательно что-нибудь придумаю в самое ближайшее время. А пока, чтобы вам было легче свыкнуться с этой мыслью, буду переводить вам ежемесячно по тысяче долларов.

— Я же сказала, что мне не нужны ваши деньги, — нахмурилась я. — Лучше скажите, где Григорий? Я хочу его видеть.

— К сожалению, он сейчас в отъезде — полетел в другой город по срочным делам, — с виноватой миной произнес Андрей. — Если все будет нормально, то вернется уже сегодня вечером и сразу же приедет к вам с кучей цветов и морем извинений.

— А как же машина? — вспомнила я, решив до конца прояснить все волновавшие меня вопросы. — Если ее найдет милиция, то меня арестуют.

— Не найдет, — твердо заверил он, надевая плащ. — Я об этом позабочусь. Мне ведь не нужно, чтобы приемная мать моего сына сидела в тюрьме. Ну, если больше нет вопросов, то предлагаю отправиться за моим мальчиком.

И тут у него в кармане зазвенел телефон. Покосившись на меня, он отошел в сторонку, достал трубку и начал разговаривать. До меня доносились лишь отдельные фразы: отлично, пока погоди, не торопись, посмотри, как все сложится, я позвоню, если что, будь на телефоне. Закончив говорить, он спрятал трубку и повернулся ко мне. В его взгляде что-то изменилось, неуловимое и непонятное, в нем как бы стало меньше тепла, но я не придала этому значения.

— Это был Григорий? — с надеждой спросила я.

— Нет, это был не он, — с улыбкой ответили мне. — Идемте. И не забудьте свою сумочку.