Читаем С каждым днем сильнее (ЛП) полностью

Ее слова всегда были верны. Даже в свои последние часы жизни, сама того не зная, она возвестила о том, что вскоре случилось.

Гуде, тоже работавший у нее много лет услышал, как она сказала: «Завтра не буди меня, завтра — выходной… Весь день выходной…»

Последним желанием нашей мамы было вернуться в Нью-Йорк, и чтобы выполнить ее волю, в Нью-Йорк нам пришлось лететь всем вместе.

Мама много раз повторяла, что если она умрет, ей хотелось бы, чтобы ее привезли в этот уголок Америки, где она наслаждалась разными временами года. Она любила здешние цветы, воздух, листья, меняющие свой цвет, летающую пыльцу, птиц… белых белок и красавцев-оленей.

Мы все сопровождали ее в последний путь: моя бабушка, сестры — Лаура со своим первенцем, Федерика, Габриэла, Эрнестина с ребенком и я, а в качестве полномочных представителей всех ее внуков выступали Кецалькоатль Хавьер, самый первый ее внук, и Теодоро.

Она пришла туда, куда хотела, откуда пришла и чему принадлежала. Мы попрощались с ней по христианскому обычаю, предложенному мной, под аккомпанемент струнного дуэта, исполняющего Баха, Вивальди и Моцарта. Она вся была покрыта розовыми и белыми розами, которые она так любила.

Мы прощались с ней, пока не пришло время опустить ее тело в крипту[86].

Мы, все пятеро сестер, взялись за руки и крепко обнялись, уважая боль друг друга. Мы не плакали и ничего не говорили, а только молча обнялись, окруженные сестринской любовью, которая всегда была между нами, а теперь укутала нас, вспыхнув с такой силой, что мы стали одним целым, запрятав куда подальше свою индивидуальность. Мы стали, как пальцы одной руки — независимые, разные, но объединенные в одну ладонь, неразрывные и неразделимые, чувствующие силу сжатого кулака.

Мы знаем, что уже не увидим снова нашу маму в этом измерении, не почувствуем тепло ее рук, не услышим ее голос, ее смех, ее советы, ее шутки и ее безмерное желание жить в полную силу, вобрав в себя мощь всех ураганов, всех морей и земель, всех лесов. Но мы также знаем и то, что встретимся с ней, увидим ее снова и тогда узнаем, почему ее уход был таким неожиданным, и почему она оставила нас тогда, когда была так нужна нам.

Господь необъяснимым образом укрепляет наши жизни в такие моменты, как этот. Кто-то может злиться на Него, спорить с Ним, говоря: «Боже, я не понимаю твое чувство юмора», «Я не понимаю твоего послания, твоего урока. Чему я должен научиться?» В моем случае, после того как я высказала все это, меня озарило, и я поняла Его замысел. Отбросив свою боль, я рассмотрела все под другим углом и поняла, что, точно зная день смерти каждого из нас, Бог составил идеальный план. Он вложил в меня жизнь маленького человечка, чтобы придать мне сил и не дать мне умереть от той огромной любви, которую я испытываю к своей маме. На пути Тити он поставил мужчину, чтобы он поддерживал ее, поскольку именно ей было уготовано помочь маме в час ее смерти. Габи он вооружил набором инструментов для того, чтобы она со всей своей храбростью и мудростью противостояла этому моменту, и позволила Ему чудесным образом наслаждаться обществом моей матери. Лауре он послал очень хорошего человека, вместе с которым она с жаром трудилась над своим восстановлением и духовным укреплением. А Феде он сделал соучастницей своей безграничной любви; всем своим внутренним существом сестра доподлинно знала, что мама была призвана предстать перед Богом, и что когда-нибудь мы снова встретимся с ней.

Тот, кто оставил о себе добрую память, никогда не умрет. Моя мама живет на небесах, но также она живет и здесь, с нами, благодаря воспоминаниям о ней, рассказам тех, кто ее любит, и тех, кто был знаком с ней. Она будет жить во мне, в моей семье, в моей родне, в своих внуках и правнуках, в своих друзьях — тех, кто даст ей другую жизнь, вспоминая забавные истории, смешные моменты, веселые вечера; ее яркость, мягкость, ее искрометное чувство юмора; ее энергию и силу, направленную на то, чтобы снова и снова подниматься и противостоять каким-то напастям, достойно побеждать их и становиться с каждым днем сильнее.

Этот жизненный пример, так же как и многие другие, благодаря которым мы совершенствовались, может послужить нам для планирования нашего нового пути, который позволит нам максимально наслаждаться самыми простыми жизненными вещами. В силу того простого факта, что ежедневно рядом с нами находятся определенные люди, мы забываем, что в любой момент наша повседневная жизнь может измениться. Мы забываем о том, что жизнь так коротка; она пролетает в один миг, вздохнуть не успеешь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное