С каждым вздохом

Может быть, он нуждается в воспоминаниях о себе в прошлом, точно так же как ей нужны воспоминания о нем в настоящем. Так это или иначе, она была единственной живой душой, которая могла дать ему то, чего у него нет. Не в ее характере было отказывать кому бы то ни было, когда она могла помочь.

Саншайн в очередной раз прерывисто вздохнула. У нее будет этот вечер, она проведет его с мужчиной, при взгляде на которого у нее каждый раз разрывалось сердце, и соберет воспоминания о Камероне, который носил джинсы и имел мобильный. А завтра она проснется рано утром и уедет в аэропорт. Она уйдет, потому что не сможет жить в одной стране с ним и знать, что он женился на другой.

Она подарит ему вечер.

А потом исчезнет.

Глава 22

Камерон бросил взгляд на дверь спальни, но она все еще была закрыта. Неожиданно он почувствовал себя так, словно вновь оказался в доме Морейж, ожидая, когда из ванны выйдет Сани после проведенной им ночи на полу, и гадал, что он такого сделал, что она каждый раз убегает от него.

Теперь он понял.

Он посмотрел на свои часы и удивился, обнаружив, что уже прошло двадцать минут. Значит, уже можно звонить Эмили, которая протиснувшись в толпе народа в Хэрродз, должна была купить для Сани вечернее платье и зарезервировать столик на двоих в очень тихом французском ресторанчике, в котором ни разу не предупреждали папарацци, что он у них ужинает. Камерон стал бродить по комнате, пока не обнаружил, что стоит перед изысканным букетом цветов, которые, должно быть, заказала Эмили.

Он чуть было не пошел посмотреть, не уснула ли Сани, но решил потерпеть. Может, она обдумывала его слова. Только бог знал, что он мог думать только о них. Хотя не совсем так. Было достаточно мучительно думать, что за две недели он влюбился, безнадежно, безрассудно влюбился. Но еще хуже было от того, что он любил ее до этого, забыл, и мог бы снова быть с ней до того как оказался наспех сведен с той которую не любил. Если бы только Морейж хоть что-то сказала. Если бы только Джеймс МакЛеод, черт бы его побрал, решил, что стоит ему показать это письмо год назад, после смерти Морейж вместо того, чтобы ждать до этого момента.

В защиту Джеймса можно было сказать только одно, не то что бы Камерон был особо заинтересован в его защите, но он пытался быть справедливым, может он ждал, когда Сани вернется назад во времени, прежде чем предпринять что-то.

В конце концов, все произошло внезапно, внезапный интерес Джеймса к развлекательному центру настойчивое желание встретиться… Когда? Пять недель назад, практически через две недели после того как вернулась Сани, и как раз когда она уже была в состоянии встать с кровати и прийти в замок.

Камерон потер руками лицо и тяжело вздохнул. Может, Джеймс сделал все, что мог. В конце концов, это было его ошибкой, что все события пошли не так. Это была только его вина, но от этого легче не становилось.

Все так же он не знал, что делать.

Он ехал в Инвернесс привыкнуть к мысли, что он не только знал Саншайн в прошлом, но очевидно и любил ее. Он решил, что может слетать на юг, зная это, но все же решил, что должен поговорить с ней, попросить прощение за боль, которую причинил ей, а потом она спокойно улетит назад в Штаты.

Пока он не решил главную проблему, он не мог просить чего-то от нее. Это казалось очень практичным решением, если бы только не боль.

Теперь же Камерон не был так в этом уверен.

Прерывая его мысли, дверь спальни открылась. Сани все также смотрела на него заплаканными глазами, как и двадцать минут назад, но он подумал, что он ведь тоже выглядит, как раньше. Камерон пересек комнату, остановился рядом с ней и раскрыл свои объятия.

Саншайн не колеблясь ни секунды, бросилась в его объятия. Он обнял ее и просто молчал.

Камерон неожиданно понял, что Сани дрожит. У него не было пледа обернуть ее, так что он только обнял ее еще крепче и попытался согреть своим телом.

— Замерзла? — спросил он.

— Думаю, у меня шок, — ответила она, стуча зубами.

Камерон отстранился от нее, и понял что она говорит серьезно. Он поднял ее на руки, прежде чем она смогла запротестовать, отнес к кушетке и посадил так, чтобы смог позвонить и заказать чашку травяного чая. Он пошел в ее спальню, порылся там, в поисках шерстяного одеяла, которым мог бы укрыть ее, пока не принесли чай.

Камерон сел рядом с ней и смотрел, как она пьет.

Ее руки ужасно дрожали.

В конце он спас чашку и поставил ее на столик, и притянул Сани к себе, где он мог обнять ее.

— Лучше? — спросил он.

Саншайн кивнула. — Немного. Спасибо.

Камерон прижался щекой к ее волосам и задумался, знает ли она, когда говорит на гаэльском языке (так этот язык переводится на русский — прим. беты), а когда нет. Патрик рассказывал ему однажды, что Сани говорит на нем всю свою жизнь, ее отец учил ее ему. Камерон предположил, что это определенно пригодилось в средневековой Шотландии. От одной мысли, что она одна прошла через все ужасы средневековой Шотландии, его пробрал озноб.

— Итак, — наконец, сказал он. — Кто первым расскажет страшные тайны?