С кем попало не летаю

Надо отдать Лилолет должное, видимо, она догадалась, что мне тяжело говорить, и в этот раз не стала подгонять, хотя ей следовало это сделать. Не зная, как правильно подать информацию, я вновь решил прибегнуть к небольшому отступлению и начал с рассказа о том, как дракон может призвать ушедшую за грань душу и как сам при этом рождается вновь.

— Я не знаю, помнишь ли ты, как в возрасте четырех лет перенеслась в построенный мной замок из песка, — продолжил я свой рассказ. — Ты разрушила половину строений, зато прицепила на верхушку самой высокой башни какой-то завядший, помятый цветок.

— Так это был ты! — тут же подскочила Лилолет, смешно сморщив носик. — Я так старалась, а ты обозвал меня дурой.

— И это было самой большой моей ошибкой, — тут же покаянно опустил я голову. — Лабиринт показал, что могло бы произойти, не сделай я это. Мне достаточно было просто протянуть тебе руку, и я бы вспомнил.

Не удержавшись, я протянул лапу и осторожно коснулся самым кончиком когтя щеки Лилолет. К моему удивлению, она не отпрянула и даже не испугалась, просто стояла, удивленно уставившись на меня.

— Ты Люс Гард, — потрясенно произнесла она. — Тот самый пропавший последний ректор академии.

— А ты, Лилолет, последняя выжившая облачная ведьма и девушка, любви которой я так и не сумел добиться. Лилолет, которую я потерял. Которую призвал и вновь чуть не потерял.

— Нет, — вновь нахмурилась Лил, отстраняясь от меня. — Ты думаешь, что я моя прабабушка, в честь которой меня назвали? Ты ее имеешь в виду? Но я не могу ею быть. Я ничего такого не помню. Я, конечно, на нее похожа, но не могу быть ею.

— Почему ты так думаешь?

— Не знаю, — пожала плечами Лил. — Просто я ничего такого не чувствую. Я — это я, а не какая-то там моя дальняя родственница.

Если бы только она знала, как мне хотелось ее обнять. Конечно, в драконьем облике это не то, а о поцелуях и вовсе смешно думать, но, глядя на нее, я все больше и больше убеждался, что не ошибся. Это моя Лилолет. Ради нее я пройду любые испытания и трудности и даже близко не подпущу какую-то там Тьму. Но сначала мне все же придется набраться терпения и действовать предельно осторожно, дабы не спугнуть свое такое долгожданное счастье.

— Ты живешь новой жизнью, поэтому и не должна помнить, — попытался я отвлечь девушку от раздумий. — Сейчас это не самое важное. В первую очередь, нам надо выбраться из лабиринта и вернуться в реальность.

— Согласна, — встрепенулась Лилолет, видимо, и сама желая уйти от этой темы. — Но у меня к тебе большой вопрос! Зачем ты переносил меня в пасти? Почему не верхом?

— Это был единственный способ отсечь любое магическое или ментальное воздействие на тебя. Плюс так я исключил возможность найти тебя при помощи поисковой сети.

— Но ведь можно же было хотя бы предупредить! — возмутилась Лилолет.

— Можно, — согласился я, — но я боялся, что ты под воздействием той странной чужой силы, к тому же была дорога каждая секунда.

— Допустим, — нехотя приняла мой ответ ведьма. По ее лицу было отчетливо видно, что она еще припомнит мне эту вольность, но я был такому раскладу только рад. Такая реакция бала гораздо лучше, чем безразличие. — Даже предположим, что таким образом мы избавились от Тьмы, — продолжила Лилолет, а я чуть не растекся лужицей от этого «мы». — Как нам выбраться из лабиринта? Насколько я понимаю, мы еще в нем?

— Судья души сам решает, когда отпускать свою жертву. Считается, что это происходит в тот момент, когда существо лишается всех своих страхов, принимает их и себя с ними. Когда ему уже просто нечего делать в лабиринте.

— То есть и у тебя, и у меня остались какие-то нераскрытые внутренние страхи, которые не дают нам выбраться? — уточнила Лил.

— Да.

— Тогда продолжим допрос. Ты так и не рассказал, что лабиринт тебе показал, — напомнила мне Лилолет, демонстрируя, что отставать от меня с расспросами не собирается. Всеохватывающего недоверия, как было вначале, от нее уже не чувствовалось, но, видимо, ведьма решила идти до конца. А, возможно, просто пыталась оттянуть свою часть обязательства. Любовь к сделкам и спорам часто подводила Лилолет, и, видимо, в этой жизни она так и не избавилась от столь странной привычки.