С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях

Полдень солнечен и горяч, на голубизну океана лучше не глядеть – глазам больно. По-прежнему штиль, парус повис и рули неподвижны. Их рукояти торчат над мостиком, как рога быка, и, положив на них, больше для порядка, руки, мается Сантьяго – вахта его не очень оправданна, днем в тихую погоду мы вообще стоим на мостике больше для порядка, но тем не менее порядок есть порядок и Сантьяго добросовестно скучает. Сейчас я его развлеку, поднимусь к нему и спрошу о чем-нибудь по-русски, а он ответит по-испански, и мы оба будем гадать, что спрошено и что отвечено: такая у нас игра, учимся понимать друг друга по интонации.

Впрочем, весьма вероятно, что я не доберусь до мостика, меня по дороге может перехватить Карло. Карло возится на камбузе, он занят обедом – так вышло, что Карло еще с прошлого плавания наш почти постоянный кок, никто на него эту обязанность не возлагал, он сам ее выбрал и исполняет с удовольствием, хотя и не без ворчанья, чтобы чувствовали и почаще хвалили.

Коллега Карло по штатной роли, Кей, устроился под мостиком, что-то он там пилит, точит, он вообще целыми днями трудится, как пчелка, и я не знаю, есть ли что-нибудь, чего Кей не умеет. До того как стать телевизионным кинооператором, он сменил двадцать восемь профессий: работал в прачечной, водил такси, был закройщиком, столярничал и т. д., – из всех нас он самый прилежный и старательный, и Тур на него не нарадуется.

Карло Маури (1930–1982) – итальянский альпинист и путешественник, участник экспедиции Тура Хейердала

Сам Тур сидит у входа в хижину, в руке его ножик – строгает деревянный брусок, интересно, для чего? И с каким же удовольствием он это делает!

Помню, чуть не в первый день нашего путешествия на «Ра-1» я увидел, как Тур разбирал вещи в своей сумке, сматывал нитки, приводил в порядок ножички, сверлышки, стамески, – увидел и усомнился, точно ли передо мной всемирно известный ученый и общественный деятель?!

Вероятно, подсознательно ожидалось, что он в основном будет выситься на мостике, приложив ладонь козырьком ко лбу, изъясняться же исключительно афоризмами. А вот он, Тур не выдуманный, а настоящий, сидит и блаженствует, мастерит черпак для воды – обрезал ручку у пластмассовой кружки, приделал длинную палочку и любуется.

По-иному сосредоточен Норман. Его качают, вдобавок к океанским, еще и радиоволны, он весь там, в наушниках, в шорохах и плесках, возникающих в их глубине.

Связь держать трудно, Норману подолгу приходится сидеть над рацией в полумраке хижины: в прошлом году мы принялись как-то хвастаться друг перед дружкой загаром, и вдруг Норман вздохнул: «Конечно, а кое-кто так и останется белым как молоко!» Он – настоящий парень, отважный моряк, умелый радист, – вот он поймал какого-то радиолюбителя из Флориды, затем еще двоих, и наконец заулыбался: на связи Крис Бокели, норвежец, знакомый нам по прошлому году. Можно передать все, что хотим: координаты, новости, телеграммы родным.

Теперь о моем приятеле Жорже. Куда бы мне его в эту минуту поместить? Проблема гораздо серьезней, чем кажется.

Вообще-то Жорж в данное мгновенье кончил умывать и переодевать обезьяну и приводит в порядок посуду на камбузе, он нынче «кухонный мужик». Но фиксировать это я остерегаюсь. Однажды, а если точно, то 27 июня прошлого года, на борту «Ра-1» Тур по обыкновению читал нам свой очередной предназначенный для пересылки по радио репортаж. Прочтя, он спросил: «Ну, как?» – и мы выразили свой восторг, Сантьяго, правда, внес пару стилистических уточнений, но это дела не меняло. И вдруг Жорж заворчал: «А почему я оказался на камбузе, хотя на самом деле был на носу?». Тур стал объяснять, что так наглядней видна работа экипажа. Но Жорж возразил: «Я второй раз оказываюсь на камбузе, я там уже был в прошлом репортаже». Делать нечего, пришлось Туру перекраивать абзац, а товарищи принялись наперебой предлагать Жоржу самые выигрышные места: «Хочешь на мостик?» – «А на мачту хочешь?» – «А за борт на тросе?» – и Жорж в конце концов смущенно примолк.

Что же предпринять, ведь Жорж сейчас действительно на камбузе, а ну как он опять сочтет этот пост невыигрышным и огорчится?

Вот что, отправлю его на корму, с удочкой, – правда, в этом году он еще ничего не поймал, но зато какое почетное занятие, достойное мужчины и спортсмена!

Итак, значит, Жорж, плечистый, узкобедрый, в ярком саронге, застыл на корме с удилищем. Осталось понаблюдать, чем занят сейчас Мадани.

Мадани занят чем-то странным. Он стоит на борту с сачком в руках и, как только заметит, что в океане плывет некая пакость, цепляет ее и кладет в бутылочку. Когда попадется особенно большой и жирный кусок битума или мазута, Мадани несет его Туру, и Тур проявляет живейшую заинтересованность, разглядывает его, разминает в ладонях. Если грязь замечена, но ее не подцепить, все равно: факт регистрируется в специальном журнале.

Сантьяго иронизирует: «На всех кораблях дерьмо выбрасывают, а мы подбираем».

Дело в том, что этот год объявлен Годом борьбы с загрязнением атмосферы и воды, и Тур придает большое значение вышеописанной охоте.