С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях

– Не та обстановка, слишком трудно, опасно, много работы… Работу он порой себе придумывает не совсем удачно. Поднял ящики в хижине, вытащил из-под них кувшины, канистры и прочее, и ничем пустое место не заполнил. А это плохо, ведь накати волна – и корабль в момент примет несколько тонн воды, которая, безусловно, тут же уйдет, но пока вода будет уходить, «Ра» успеет чуть-чуть погрузиться; я сказал об этом, а Карло опять рассердился.

Какая муха его кусает?

Идем хорошо, курс держим безупречно, по прямой линии к Барбадосу. Кстати, еще не решено, куда попадем, какой пункт будет конечным, – я бы предпочел как раз не Барбадос, а Тринидад – но посмотрим, пока что и то, и другое для нас – шкура неубитого медведя. Однако, как бы то ни было, сегодня – 5 июня 1970 года, двадцать дней мы в океане – и хоть бы что.

Нет, не хоть бы что. Прошлой ночью Тур был разбужен странными звуками, кто-то во сне дико кричал, – «вопль ужаса», выразился Тур.

Что-то происходит – не с кораблем, не с маршрутом, – с нами…

Рассуждение третье, касающееся эксперимента психологического, участниками которого все мы вольно или невольно являемся

Однажды вечером – это было еще на «Ра-1» – я сидел, глядел на луну и курил. Тур спросил: «Хочешь поговорить с Луной?» Я усмехнулся. «Нет, серьезно, мы сможем это сделать, когда экипаж “Аполлона” там высадится». И он рассказал, что радиовещание США предложило устроить этот рекламный сеанс, нечто вроде сенсации века: допотопная лодка и современная космическая техника на одной веревочке.

Сеанс не состоялся, но «веревочка» и вправду одна.

Есть у «Ра» с космолетом общее: там и здесь – безбрежное пространство, и крошечный островок посреди него, и люди, которым надлежит на островке длительное время плечом к плечу жить и работать.

Выражение «плечом к плечу» в этих обстоятельствах имеет заведомо буквальный смысл. И звучит оно порой не так мажорно, как ожидалось бы.

Представим себе лучший, какой только можно выдумать, вариант: в межпланетное путешествие отправляется экипаж, состоящий сплошь из великолепных, идеальных парней, – есть ли гарантия, что им не станет в полете трудно друг с другом?

Нет такой гарантии.

Человек – не серийный робот. В самом прекрасном характере имеются зазубринки, которые очаровательны именно своей неповторимостью. В обычных условиях им можно только радоваться, но вот условия стали крайними, как принято говорить, экстремальными – трудно, опасно, тесно, тоскливо, – и зазубринки принимаются цепляться одна за другую, и механизм общения начинает заедать.

Здесь важна еще – продолжая аналогию – степень прижимного усилия. Отшлифованные диски превосходно скользят друг по другу, пока их не сдавишь сильней допустимого, – это наблюдал всякий, кто, например, лазил с отверткой в магнитофон. Человеческие отношения, пусть и предельно близкие, всегда предполагают дистанцию: она может быть микроскопически малой, вроде как между льдом и коньком или даже как между бритвенными лезвиями, плашмя сложенными в стопку, то есть будто бы и не ощущаемой, – но нам лишь кажется, что ее нет. И вдруг она вправду исчезает, наступает сверхсжатое состояние, – в кабине не уединишься, не спрячешься, ты весь на виду, постоянно на людях, в контакте с ними, хочешь того или не хочешь…

А если к тому же у тебя обыкновенный, отнюдь не идеальный характер, да и у твоих товарищей тоже?..

В зарубежных фантастических романах модно описывать будни разобщенных, озлобившихся астролетчиков, в вынужденном содружестве – или «совражестве»? – мчащихся к неоткрытой звезде. Вряд ли стоит попадать в плен столь мрачных прогнозов. Но тем не менее проблема психологической совместимости существует, никуда от нее не денешься.

На практике люди знакомы с ней издавна. Она вставала в грозной своей прямоте перед поморами, зимовавшими на Груманте, перед моряками «Святого Фоки», перед исследователями Арктики и Антарктики. С ней сталкивались – и сталкиваются – работники высокогорных метеостанций, геологи, экипажи подводных лодок – все те, кто обязан исполнять свой долг в отрыве от повседневного мира.

А предметом научного изучения совместимость стала всего с десяток лет назад. И понятен энтузиазм моих друзей-психологов, провожавших меня на «Ра-1»: семь человек, папирусное судно и океан – вот это эксперимент, не было еще такого!

Словно по заказу тех же психологов, обстоятельства позаботились о том, чтобы эксперимент усложнился дополнительно. Не просто семеро, а семеро, оказавшихся вместе случайно, – сейчас попробую это объяснить.