С Хейердалом через Атлантику. О силе духа в диких условиях

Сантьяго вытащил из вонючей темноты пять амфор с водой, Мадани кое-как уложил их на палубе. Я стал выгребать грязь, тряпье, полуистлевшие куски папируса. Тем временем Тур, проходя на корму, запнулся об амфору и рассердился: что у нас, водопровод на борту, какого лешего разбрасываем драгоценные сосуды? Пришлось вылезать и крепить амфоры капитально, затем вернулись в трюм, укладывать туда пустые амфоры, и тут я заметил, что Сантьяго устал.

От однообразной работы он уставал быстро, но стеснялся это показать, а принимал вид этакого профессора-руководителя:

– У меня хорошая идея, ты кувшины привязывай, а я буду их подавать и светить.

Амфоры скользкие, яйцевидные, тяжеленные, хоть и пустые, каждую нужно просунуть сквозь бамбуковую решетку, установить и зафиксировать канатом, чтобы не шаталась и не терлась боками о те, что рядом, – вот, кажется, все – как, еще одна? Сантьяго, ты же говорил, их шесть, у меня не осталось свободного места!

– Извини, я ошибся, их семь.

Это значит – вынимай, раздвигай, перетасовывай, ищи оптимальный вариант, как в детской игре в «пятнадцать».

Заглянул Жорж, весело ухмыльнулся: «Дураков работа любит!» – и вскоре мы услышали наверху пение, посвистыванье и грохот посуды – стало быть, Жорж принялся за генеральную камбузную уборку.

Пение чередовалось с репликами, жизнерадостными, но не вполне печатного свойства, и я обратил внимание Сантьяго на то, что в отличие от прошлого года мы стали менее стеснительными в выражениях.

– Жорж – змей, – буркнул Сантьяго неожиданно сердито.

– Сантьяго – змей, – немедленно, как эхо, донеслось сверху. Звукоизоляции на «Ра» практически не существовало…

Позднее, за обедом, Жорж совсем расшалился. Он оседлал своего любимого в последнее время конька и пристал к Кею: правда ли, что тот еще в Сафи, когда праздновался день рождения Ивон, отказался танцевать с Андре, женой Сантьяго.

«Нет, мы не совершали подвига. Мы только в меру сил повторяли, воссоздавали их [древних мореплавателей] давние дела»

(Юрий Сенкевич)

Целомудренный Кей пытался всерьез изложить свою точку зрения:

– Прошу извинить меня, я танцую только с собственной женой!

Он прижимал руки к сердцу и вежливо кланялся, а Жорж веселился:

– Умница, похвально, тебя можно без опаски знакомить с женщинами! Ну, расскажи нам еще что-нибудь, как ты вообще смотришь на эти дела!..

Тут Сантьяго, которого все это немножко задевало, поскольку было упомянуто имя Андре, оборвал Жоржа довольно резко. А Жорж в ответ закатил целую речь.

Он обратился к Туру с официальной просьбой упорядочить дневную вахту после ленча, так как время это самое бестолковое, все хотят поспать (взгляд на Сантьяго), отдохнуть (взгляд на Юрия) и никто не желает лезть на мостик (взгляд на Нормана), а ему, бедняге Жоржу, приходится отдуваться.

Карло поморщился, Мадани нахмурился, Сантьяго воздел руки, Норман помянул черта по-английски, Жорж – по-французски, запахло грозой.

– Обождите, – старался я перекричать гомон, – хорошая идея!

Идеи никакой не было, но требовалось сбить накал. Я принялся импровизировать на ходу:

– Пусть ежедневно два человека, которые были свободны ночью, берут на себя часы утренней вахты с восьми до десяти и часы послеобеденные, с тринадцати до пятнадцати. С семнадцати до девятнадцати пусть стоит человек, который стоял утром с шести до восьми, и будет иметь свободную ночь. Что касается вахты с пятнадцати до семнадцати, то…

Что «то», собственно? Я вконец запутался в цифрах, получалось нечто громоздкое, но Жорж, наверно, углядел в этой громоздкости какое-то особое хитроумство, он моментально притих:

– Вот теперь по совести.

Тур, пряча усмешку, спросил мнения присутствующих, присутствующие, заталмуженные моими выкладками, не возражали.

– Ладно, принято, – сказал Тур. И – Жоржу: – Ну, собирайся на мостик.

– Как на мостик?!

– А как же, у тебя ведь была свободная ночь?

Жорж заморгал, начиная соображать, что согласился слишком поспешно, а вокруг хохотали. Тем и завершилась дискуссия.

В общем, справедливо, что Жоржа в этот раз провели. Он сам на такие штучки мастер.

Помню, в прошлом году наметили мы как-то после обеда готовить к подъему парус, заниматься этим должны мы с Жоржем, а отрываться от подушки так не хочется! Встал-таки, тормошу Жоржа:

– Пора!

– Угу, – как бы сквозь сон, и на другой бок.

Я поработал с час, пошел в хижину за трубкой. Жорж возлежал на мешке в чем мама родила и почесывался, при моем появлении его глазищи стали виноватыми:

– Норман говорит, тебе нужна моя помощь?