С кортиком и стетоскопом

Эсминец «Безудержный», как неполноценный человек, который не может выполнять все дарованные ему богом функции — теперь не мог ни стрелять, ни ходить в торпедные атаки, ввиду отсутствия оружия, однако вспомогательных задач было предостаточно. Наступил 1961 год. Год, когда весь мир рукоплескал нашей Родине — колыбели первого космонавта. И к этому событию мы были косвенно причастны, о чем я расскажу с большим удовольствием. Итак, где-то в конце марта мы вышли в море и пришли в район города Туапсе. Пару дней стояли на якоре вблизи порта. Смысл похода никто не знал, занимались обычными делами, но просочился слух, что в сейфе у командира какой-то конверт, вскрыть который должны были только по особой команде. Офицеры шептались, каждый высказывал свои версии, но правду никто не знал. На третьи сутки я уговорил командира разрешить матросам в свободное время порыбачить. Напомнили о ядовитой рыбке «дракончике» и дело пошло. На корабле оказались мастаки этого дела и через пару часов, наряду с пикшей и ставридкой, на крючке трепыхалась очень крупная рыба. На удочку вытянуть ее было сложно, рыба неторопливо давала круги, не делая никаких усилий для освобождения с крючка. Решили спустить шлюпку и подвести под рыбу, подтянув ее к борту большой самодельный сачок. И вот рыбина в руках двух матросов. Оказалось, попался метровый катран (то есть черноморская акула). Когда перекладывали рыбину из сачка на палубу, один из рыбаков, латыш-механик, получил удар хвостом по ноге. После того, как налили воду в основание бывшего торпедного аппарата, запустили туда катрана, получился большой аквариум. Затем был пойман морской кот, рыба из породы скатов и названная так потому, что глаза этой рыбины следили за происходящим, а ее хвост, точно как у кота, недовольного чем-то, ходил туда и сюда. Итак, в аквариуме две рыбины, которых многие из экипажа никогда и не видели. Матросы были очень рады улову и живо обсуждали их судьбу. Некоторые дразнили «кота» и наблюдали за его реакцией.

Ко мне подошел латыш-механик, задрал брючину, и показал маленькую и не кровоточащую ранку, чуть ниже коленной чашечки. Я пошел с ним в медпункт и тщательно смазал ранку йодом.

— Вечером придешь еще раз, снова смажем, — сказал я ему.

После этого, с разрешения командира, пошел с матросами на шлюпке в сторону Туапсе, чтобы потренировать шлюпочную команду. Погода была прекрасная, из воды на расстоянии весла выскакивал дельфин, не обращая на нас никакого внимания. Матросы радовались. Обстановка, подогретая рыбалкой, была почти праздничной. Но вдруг кто-то заметил поднятый на корабле флажный сигнал «якорь-цепочка», то есть «шлюпке срочно вернуться на корабль». Я сразу понял, что это неспроста, видимо, что-то случилось. Срочно заработали веслами, и при приближении к кораблю не осталось никакого сомнения, что произошло что-то чрезвычайное. Как всегда заныло сердце в ожидании беды. Поднялся по штормтрапу на палубу.

— Товарищ капитан, бегите в медпункт там Якобсону плохо.

Я побежал в медпункт и уже на подходе услышал крики и стоны. Ворвавшись в медпункт, увидел бледного Ясинского, склонившегося над лежащим на кушетке латышом. Он лежал в трусах, правая нога его была красно-синюшного цвета, резко отечна до тазобедренного сустава. Он буквально завывал от нестерпимой боли. Тут до меня дошло, что это именно та нога, по которой ударил хвостом катран, и где находилась та маленькая ранка, которую я смазывал йодом. Что случилось? Ведь катран не входил в перечень ядовитых рыб, о которых нам нередко напоминали медицинские начальники. Я стал вводить лекарства. Температура быстро поднялась до сорока, состояние тяжелое. Посоветоваться не с кем. База далеко, в Туапсе военных моряков не было. С перепуга, стал вводить ему пенициллин, думая, что развивается какая-то молниеносная инфекция. Только затем сообразил, что это токсико-аллергическая реакция на укол хвостовым плавником акулы. Стал вводить внутривенно глюкозу, димедрол, промедол. После нескольких инъекций, отек стал спадать, боли стихли, синюшность ноги исчезла. Но этот эпизод я запомнил надолго, так как понял, что даже с виду невинная рана, нанесенная рыбой, может привести к таким тяжелым последствиям.

Только я стал успокаиваться, как прибежали матросы с криком:

— Товарищ капитан! Акула рожает, и акулята дохнут. Помогите!

Оказывается катран, а вернее, катраниха, живородящая рыба, благополучно родив своих акулят, тут же теряла их, так как они через несколько минут гибли на глазах переживающих матросов. Чем я им мог помочь? Только потом я узнал, что мальки выживают лишь на глубине, под определенным давлением, а в аквариуме они гибли, как водолазы, быстро поднявшиеся из глубины. В общем, рыбалка, которую я задумал и осуществил с разрешения командира, обернулась как радостными моментами, так и мрачными событиями.

— Доктор! Вы всегда что-нибудь выдумаете, а потом расхлебывать приходится, — ворчал командир, — чуть матроса не потеряли. Волнений от ваших выдумок много! — заключил он.