С крыла на крыло

 Капитан Пастухов, бортинженер моего корабля, задорный парень с ежиком на голове, подтрунивает над своим коллегой - бортинженером корабля Якимова - Муратшиным.

 - Говоришь, ругаются там на ГСМ? - спрашивает Пастухов.

 Тот мрачнеет.

 - В сущности, они правы, - Пастухов достает круглое зеркальце и проводит рукой по ежику. - Действительно, у вас бешеный перерасход!

 - Черта с два буду я за вас работать! - отвечает бортинженер, сердито завязывая тесемки толстого формуляра.

 Пастухов, смотрясь в зеркальце, говорит:

 - Вот он, инженер-капитан Пастухов, передовик, ударник! Берите с него пример, подрегулируйте там у себя в моторах, чтоб они поменьше жрали...

 При последних словах Пастухов успевает отскочить в сторону - формуляр пролетает мимо.

 Но в воздухе у нас никакой бумажной волокиты: сосем себе корабль Якимова. Накачаемся вдоволь - и в сторону, баки опять полны, а у Якимова на десять тонн меньше.

 Почти все уже испытано. Да, почти; если не думать о предстоящей заправке ночью.

 Вначале, когда не ладилось, что было думать о "потемках" - днем бы сладить! И вот уже мы на пороге ночной заправки. Страшновато.

 Мы с Васяниным почти не говорим об этом - каждый переживает про себя. Первая ночная заправка, - что там говорить, - риск велик. Бог знает, как еще найти друг друга в этой кромешной тьме... Небо-то, оно большое!.. А найдешь, нужно еще притиснуться близехонько друг к другу и соединиться шлангом...

 Но страшит меня не сам полет. В нем - кульминация нашей работы, и приближение ее я остро переживаю. "Получится или не получится?" - в тысячный раз задаю себе один и тот же вопрос. Как будто все продумано, решено, и все же это чертовски опасный поворот: либо дадим новое средство увеличения дальности полета, либо вся наша работа летит на воздух!

 Как командир корабля, я помню - со мной на борту будут люди, и как руководитель - не забываю, что на втором корабле тоже экипаж - двенадцать человек, но больше всего беспокоит целостность самой идеи.

 Все было неплохо, пока в последний момент у нас не забрали Якимова - он самый опытный наш воздушный заправщик. Надо же!.. Попробуй убедить себя, что все это случайно... Говорят: "Бросили его на укрепление промышленности", - будто наше дело другого ведомства. Три дня машины стояли под чехлами.

 В тот день мы с Виктором Сергеевичем Васяниным, "схватившись за уши", сидели в летной комнате.

 - Что приуныли? - спросил у нас за спиной бодрый голос.

 Мы оторвали глаза от груды окурков в большой, как лохань, пепельнице.

 - Гм... - промычал я, отвлекаясь от мрачных мыслей.

 - Забрали у нас "Яка", - пояснил Виктор, - перед самыми ночными полетами. Вот и курим.

 - Послушайте, что я вам скажу, - предложил вошедший. - Если мне попробовать "контактнуться"?.. - И засмеялся.

 - Да ведь ты и днем не пробовал, а тут ведь ночью, - я посмотрел на него с удивлением, а Виктор добавил, глядя сквозь дым:

 - Разве что потренироваться у бензоколонки в темноте.

 - Нет, кроме шуток. Ночью так ночью, черт возьми! Подумаешь, не на метле же... На ТУ-четвертом!.. Словом, ручаюсь, останетесь довольны.

 Он подсел и закурил. Лицо округлое, добродушное, сияющее улыбкой неисчерпаемого оптимиста. "Хоть прикуривай!"

 "А что? Как нам раньше не пришла такая мысль?"

 Яков Ильич Верников тогда, в 1951 году, был сравнительно молодым испытателем, но очень способным и опытным боевым летчиком. Он пришел к нам в институт в 1946 году Героем Советского Союза. Начинал он с летающих моделей, когда был пионером; в комсомоле стал планеристом, позже воспитывался в Смоленском аэроклубе. За пять лет работы испытателем освоил всю нашу крылатую технику и летал отменно.

 Я, признаться, побаивался, что он подостынет к утру. Ан нет! Пришел с утра, мы с ним облазили обе машины - и заправщик и заправляемый. Когда закончили, зашли в буфет, Яков закусил тремя винегретами и собрался ехать домой обедать.

 - Все понятно, - сказал он.

 - Одумайся, несчастный, - улыбнулся Виктор, - еще не поздно. Мы никому не скажем.

 - Как бы не так! - смеется Яков. - Растреплетесь по всей "деревне". Нет уж, была не была!.. Подзакушу, и будем собираться.

 - Сегодня? - спросил я.

 - Факт.

 - Тогда тебе нужно потренироваться сперва при солнце на подходах и в тесном строю - выполнить контакт для практики.

 - Факт!..

 К вечеру собрались и вылетели. Взяли высоту 7000 метров. Солнце спустилось низко. Мы сделали разворот и отвернулись от него: так лучше - друг на друга не глядеть.

 Я спросил Чистякова, он за правым штурвалом:

 - Леонид Васильевич, взгляни правее назад, идет?

 - Крыло к крылу. Положил в крен за нами, метрах в десяти, не дальше... Замер... Здорово!

 Когда вышли на прямую, я и сам его увидел - в правом окне, за спиной Чистякова. Округлый, сверкающий красными бликами стеклянный нос... Яков опять смеется. Рукой подать. Идем мы с ним, словно скреплены стальными балками.