С крыла на крыло

 В начале войны мы встретились с ним при испытании десантного "Орла". Пьецух был в числе военных представителей при испытаниях. Алексей возмужал, но вырос мало. Новая форма так и не пристала его сугубо штатской фигуре. Розовозагорелое и обветренное лицо с выцветшими белесыми бровями, как и раньше, светилось смелостью и озорством. Он хотел вылететь на "Орле" и ходил за мной, упрашивая.

 - Выпусти, Игорь, - говорил он, - я справлюсь с ним, не сомневайся!..

 Я отшучивался, не решаясь на этот шаг.

 Алексей Пьецух, без сомнения, человек очень способный и смелый. С юных лет ему как-то все легко давалось - и конструкторская работа и инженерная. Он стал проектировать и строить свои планеры в таком возрасте, когда его ровесники строили только летающие модели. Ему удалось работать под руководством и, пожалуй, под опекой Олега Антонова, Бориса Шереметьева, Лидии Кочетковой и других видных конструкторов. Со стороны могло показаться, что старшие товарищи относятся к нему с материнской теплотой, воспитывая талантливого "вундеркинда".

 Нужно отметить, что планеры Пьецуха уже тогда отличались оригинальностью и хорошо летали.

 Один из его планеров, такой же маленький, как и сам конструктор, я испытывал в 1937 году. Тогда полные испытания проводились на удивление быстро - в один день, в три полета. Причем в последнем, в третьем полете выполнялся весь высший пилотаж, включая и штопор, по пять витков влево и вправо. Никаких противоштопорных приспособлений не знали. Летали на милость провидения: выйдет - не выйдет!

 Алеша Пьецух в то время и научился летать, однако конструкторская работа увлекала его больше. В летном деле он оказался не только способным, но и необыкновенно решительным.

 Сергей Анохин, воевавший вместе с Алексеем, рассказал о таком случае.

 Во время войны Пьецух был летчиком-буксировщиком в планерной части воздушнодесантных войск. Предстоял боевой вылет.

 В тот день дул сильный боковой ветер. Взлетная полоса пролегала в лесу; такой аэродром удобен для маскировки, но при боковом ветре он становится почти непригодным к полетам. Самолет и планер при разбеге, подобно флюгерам, стремятся развернуться против ветра. Вопреки усилиям летчиков они так и поворачивают свои носы к ветру, и это стремление тем сильней, чем крепче ветер.

 Так было в тот день. Генерал собрал летчиков-буксировщиков, объяснил им задачу боевого вылета.

 - Ветер силен, будь ты неладен, - сказал он с досадой. - Как ваше мнение, командиры?

 - Вылетать нельзя, товарищ генерал, - решительно заявил правофланговый.

 Генерал опрашивал строй - ответ был один. Дело дошло до левофлангового. Им оказался Алеша Пьецух.

 - Что вы скажете, товарищ лейтенант? - уже отчаявшись, спросил генерал.

 - Трудно, но можно, товарищ генерал!

 - Эх, вы! - сказал генерал, красноречиво взглянув на остальных летчиков. - Правильно, лейтенант: "Трудно, но можно!"  Готовьтесь к вылету. По самолетам!

 Первые два летчика с планерами на тросах пошли на разбег. С большим трудом удержав свои самолеты от разворота, они пролетели в нескольких метрах над макушками деревьев - благополучно стартовали.

 Затем начал взлет Пьецух с двумя планерами на буксире. Вероятно, и Алеша тоже удержал бы свой двухмоторный ИЛ-4 на прямой, будь он повыше ростом. Самолет неудержимо тянуло против ветра, в сторону леса. Тут нужно усиленно работать педалями руля направления на полный ход, а ноги, как на грех, коротковаты...

 Планеристы, идущие сзади на буксире, увидели, что их буксировщик безнадежно потерял направление старта и устремился к деревьям.

 Планеры отцепились. Пьецух убрал газ. Увы! Было уже поздно. Самолет по инерции устремился в лес.

 Грохот в лесу заставил вздрогнуть всех на старте. Сквозь шум ветра донесся треск ломающихся сучьев, скрежет раздираемого металла.

 - "Трудно, но можно!" - в ярости крикнул генерал, вскакивая на ходу в "виллис" и направляясь к месту аварии.

 Экипаж остался невредим, как говорят, отделался легким испугом.

 Однако хочу быть справедливым к Алексею Ивановичу - летал и воевал он очень смело.

 Когда ему показалось, что буксировка планеристов к партизанам - дело, не требующее большого "перца", он стал упорно добиваться и в конце концов добился перевода в часть, действующую над полем боя. Но как все это было!..

 Совсем недавно группа бывалых планеристов посетила бывший планеродром здесь, под Москвой. По краю нежной рощицы завернули мы к центру огромной и голой подковы склонов: они на юг, на запад, на восток.

 Что за природа! Нарочно не сотворишь - естественный планеродром для начинающих летать. И до Москвы подать рукой.

 Но теперь здесь только огороды. В долине речонка - все та же, ничуть не изменилась: серебряно-беленая, в тех же завитушках. Подальше, в низине, краснеют корпуса чулочной фабрики.

 И склоны уж не те: прежде здесь росли огромные дубы, которые мешали нам летать.

 Юность-эгоистка мечтала: "Вырубить бы, чтобы свободней было парить! А то не ровен час зацепишься за ветви!"

 Тех дубов сейчас нет. Даже пней не сохранилось. Но вот что странно: планеров тоже нет, ни одного!