С легким паром!

Поселок начинался, как и сотни, а может быть, и тысячи других в России, с небольшой площади, окруженной несколькими магазинами. Это был своего рода местный торговый центр. Над входом в один из магазинов висела пестрая вывеска, на которой под названием фирмы — ООО какое-то там — художник щедрой рукой изобразил пышные булки и батоны, а также другие продукты первой необходимости.

Рядом находился другой магазин. Наверное, ассортимент в нем был более широким или цены более приемлемыми, так как на крылечке, в отличие от соседнего, толпились беседующие покупатели. Еще одно здание, судя по внешнему виду, тоже некогда служило помещением для магазина. Однако разбитые стекла его витрин свидетельствовали, что хозяева разорились.

Чтобы не тратить время на самостоятельные поиски нужной мне Перспективной улицы, я притормозила возле одного из магазинов и задала вопрос старушке, спускавшейся с высокого крыльца. Она с любопытством на меня глянула и жестом руки указала, в каком направлении надо ехать.

Буквально через две минуты я очутилась в небольшом дворике, между пятью двухэтажными панельными домами. В центре его находилась детская площадка, состоящая из пары песочниц и высокого столба с баскетбольным кольцом. Дома были серые и неприглядные, местами облупленные, местами заляпанные смолой, разлившейся либо при ремонте крыши, либо при заделке швов. Однако у каждого дома под окнами жильцы разбили небольшие палисаднички, и эти пятачки зелени как-то скрашивали общее унылое впечатление, производимое старыми зданиями. В палисадничке росли и плодовые деревья, и кустарники, и цветы — каждый, по-видимому, выращивал то, что ему больше нравилось.

Двое мальчишек, возившихся со сломанным велосипедом, сразу с любопытством уставились на мою машину, а когда я притормозила, друг за дружкой побежали ко мне и, открыв рот, с интересом наблюдали за моими действиями. Я выключила магнитолу, вытащила ключи и, подмигнув, спросила:

— Ну, пацаны, где тут дядя Петя Дьяченко обитает?

— Вон в том доме! — утирая нос, громко крикнул мальчишка, стоявший поближе ко мне, и пальцем указал на соседнее здание.

Только тут я заметила, что к нему сбоку прилепилась кирпичная пристройка, выполненная явно кем-то из жильцов.

— Это его! — сказал второй мальчуган, заметив мой удивленный взгляд.

— Неплохо! — ответила я ему и вновь подмигнула. — А он дома?

— Угу, — ответили ребята в один голос. — Он нам щас масло давал, цепь у велика смазать.

— Хороший дядька? — кивнув, спросила я.

— Да когда как… — ответил тот, что был повыше, посмотрев на своего товарища.

Я закрыла машину и направилась в подъезд. В нем было на удивление чисто. В больших домах практически стали нормой исписанные стены подъездов, плевки на полу, грязный лифт и прочее. В моем доме — престижной девятиэтажке в центре города — дело обстояло лучше, чем во многих других, но чистоте и аккуратности этого подъезда дома на захолустной окраине можно было только позавидовать.

На площадке находилось три квартирные двери. Номер «два» значился на той из них, что располагалась справа. Она была железной и скорее всего двойной. Я приготовилась в случае чего показать свои красные «корочки» работника прокуратуры, часто выручавшие в подобных ситуациях, и нажала на кнопку звонка. Тут же раздался переливчатый звук, напоминающий пение райской птички.

— Иду! — сразу же послышался за дверью мужской голос. — Буржуй, уйди!

Последний возглас меня немного насторожил, и я невольно напряглась. Вскоре дверь открылась, и из нее высунулась морда огромного ротвейлера, заслоняющего собой стоящего немного позади высокого молодого мужчину. Он глянул на меня вопросительно, но вполне благожелательно, поэтому я решила пока отложить предъявление удостоверения, поскольку вообще-то оно было недействительным — давно просроченным.

— Добрый день, — сказала я. — Я к вам от Трофимовых, от Сергея.

— Да? — вполне спокойно спросил мужчина. — Как он?

— Вы Дьяченко?

— Да.

— Я могу войти? Не очень удобно разговаривать через порог… Да и ваш Капиталист смотрит что-то не очень ласково.

— Он не Капиталист, а Буржуй! — язвительно ответил Дьяченко и, потянув собаку за поводок, пошире открыл дверь, этим приглашая меня войти. — Ну так что с Сергеем? — вновь спросил Дьяченко, когда я расположилась в просторном шикарном кресле, стоящем посреди зала. — Кто вы и почему он сам не приехал, а вас послал?

— Он меня не посылал, а попросил заскочить, так как мне было по пути. Бабушка, знаете ли, в этих краях обитает. Сергей беспокоится, так сказать, за ваше житье-бытье и здоровье…

Я откровенно лгала, глядя Дьяченко прямо в глаза. Если он был виновен, то, по моим расчетам, должен был сейчас тоже солгать, умолчав о своем вчерашнем визите к Трофимову. Так, по крайней мере, поступают многие из тех, у кого, как говорится, рыльце в пушку. Однако Дьяченко без промедления заявил:

— Стало быть, не я один друзей не забываю. Я вчера вечером заезжал к Сергею, но дома никого не было. Так ему и передайте: был, мол, но его не застал. Я позвонил, постоял — подождал минут десять и отправился восвояси. Вот так.