С легким паром!

— Подождите, подождите! Ведь мы еще не познакомились! Владимир, — более спокойно произнес он и протянул мне руку, предварительно потерев ее о засаленную рабочую спецовку.

— Танюха, — сказала я и ответила на рукопожатие.

— Итак, она звалась Татьяна… — мечтательно произнес Петюня пушкинскую строчку и приподнял стакан, предлагая его мне. — За Татьяну! Татьяну милую мою!

— Да вы поэт! — улыбнувшись, сказала я и приняла стакан, хотя меня и мутило от вида грязной посуды, от ужасного, просто умопомрачительного запаха самогона и еще больше от фамильярности обоих приятелей.

— Фу! — разом выдохнули Петюня с Владимиром и опрокинули стаканы.

Напиток, по-видимому, был термоядерным, поскольку мужики, поглотив его, оба крепко зажмурились, поднеся рукава к носу. Мне, естественно, повторять их действия не хотелось, поэтому, воспользовавшись этим моментом, я быстро выплеснула свою порцию на пол. Он был местами заляпан машинным маслом и еще чем-то, поэтому появления новых влажных пятен на нем никто и не заметил. Увидев на себе любопытные взгляды еще более опьяневших мужичков, я тоже дико сморщилась и резко выдохнула, что им очень понравилось.

— Вот это я понимаю! — воскликнул Петюня. — Это по-нашему!

Однако разглагольствовать попусту мне было некогда, поэтому я поспешила приступить к делу.

— И часто вы так тут? — спросила я как бы невзначай.

— Да, почитай, каждый де-ень! — горделиво ответил Петюня.

— Неплохо, — ответила я.

— Ну это он заливает, — увидев мои округлившиеся глаза, сказал Владимир.

— Кто заливает? Я? — возмущенно произнес обиженный Петюня. — А в соседнем гараже, у Викторыча, кто на днях песняка давал?

— Но тебя-то там не-е было! — язвительно протянул Владимир.

— Не было, — согласился Петюня. — Так ведь все равно ж гуляли…

— Тебя о чем спрашивали, дурень? — перебил приятеля Владимир.

— И часто вы тут так гуляете? — повторила я свой недавний вопрос.

— Во-во! А я про что? — Петюня развел руками. — Мы — это весь наш гаражный аул. И мы гуляем часто: то в одном гараже праздник, то в другом, а то и в нескольких сразу.

— И что, у Викторыча действительно весело было? — вновь вступила в разговор я, заинтересовавшись упоминанием о Дьяченко.

— Ве-есело! — восхищенно произнес Владимир, закивав головой. — Громко играла музыка и все такое…

— И что же, крепко они подвыпили? Или так, побаловались? — не унималась я.

— Побаловались, ха! — Петюня ухмыльнулся, хитро глядя на меня. — Один надрался так, что его пришлось грузить в машину и отправлять с доставкой на дом.

— И что, — удивленно сказала я, — даже вас не постеснялись?

— Ну, они нас не видели, у нас дверь прикрыта была, — ответил Петюня.

— А если б и видели, — добавил Владимир, — то чего ж стесняться? Мы сами через день такие. Среди мужиков это дело обычное.

— А между вами, девочками, ка-ак? — промямлил Петюня и потянулся ко мне рукой.

— В Багдаде все споко-ойно, — ответила я и отвела его руку.

— Ой! Ой! Ой! — кривляясь, несколько раз повторил неожиданный ухажер и, покачнувшись, чуть было не упал с того, что служило ему стулом.

Владимир подхватил приятеля, помог ему удержаться на «стуле» и, приняв серьезный вид, заявил:

— Во, уже падать начал… А что это значит? Падение означает, что нам пора отчаливать. Пора по домам!

— Да-да, — поддержала его я, — мне, кстати, тоже.

— Пр-роводить? — вновь покачнувшись, произнес Петюня.

— Нет, я сама, — стараясь быть как можно любезнее, отказалась я.

— А может, посидим еще? — не унимался Петюня. — Ты же только пришла…

— Это тебе кажется, что она только пришла, — возразил Владимир, — а она, может, в этой канаве со вчерашнего дня лежала…

Оба приятеля жалостливо посмотрели на меня.

Еле-еле удерживаясь от смеха, глядя на их «понимающие» лица, я ответила таким же жалостливым тоном, потирая ушибленную коленку:

— Точно, все бока отлежала…

— По домам! — неожиданно громко вскрикнул Владимир и стал закупоривать бутылку, в которой еще плескалась подозрительной мутности жидкость.

— Все согласны, — заплетающимся языком произнес Петюня, вырвал у приятеля бутылку и спрятал ее себе за пазуху.

Мужички начали спорить, выясняя, кто имеет больше прав на оставшееся зелье, а я под шумок потихоньку удалилась. Торопливым шагом добравшись до своей машины, я сначала отряхнулась как следует, обобрала по возможности колючки и только потом позволила себе опуститься на водительское сиденье.

Облегченно вздохнув, я попыталась осмыслить все произошедшее. Судя по рассказу гаражных выпивох, в гараже Дьяченко недавно состоялся приличный кутеж. Мне почему-то показалось, что мужики говорили именно о том дне, когда в квартире Трофимовых был обнаружен труп. А тот якобы напившийся, которого погрузили в машину и увезли, вполне, может, и не пьян был вовсе, а мертв. Что, если здесь, в дьяченковском гараже, и произошло убийство? В этом случае мне следовало более обстоятельно осмотреть гараж.