С любимыми не расставайтесь!

НАДЮША. Сколько людей – столько родов любви.

ЛЕЛЯ. Мы будем спать?

Замолкли.

ИРИНА. Леля…

ЛЕЛЯ. Что?

НАДЮША. Ну, начинается. На всю ночь. Скорей бы уж уехала.

ИРИНА. Я хочу тебя спросить… Можно?

ЛЕЛЯ (не сразу). Можно.

ИРИНА. Ты любила кого-нибудь? Ты понимаешь, в каком смысле я спрашиваю? В буквальном.

Леля молчала.

Если не хочешь – не отвечай.

Леля молчала.

Ты скрытная…

Хлопнув дверью, входит Женька. Зажгла свет, швырнула сумочку на кровать, села за стол.

ЖЕНЬКА. Гады!

ЛЕЛЯ. Кто?

ЖЕНЬКА. Все. Какой-то чижик пристал, а меня из клуба.

ЛЕЛЯ. Так! Сколько раз предупреждала, – горох об стенку! Достукалась?

НАДЮША. Теперь начнется веселая жизнь. Пятно на всю группу.

ЖЕНЬКА. А эта только за себя дрожит!

НАДЮША. Не за себя, а за группу.

ИРИНА. Действительно, Женя. Лучшая группа.

ЖЕНЬКА. Хватит! Лучшая, лучшая – надоело! Переведите меня в худшую!

ЛЕЛЯ. Тебе не стыдно?

ЖЕНЬКА. К черту! До двадцати пяти лет молодость, а потом можно и воспоминания писать!

ЛЕЛЯ. А сейчас ты не живешь?

ЖЕНЬКА. Прозябаю!

ЛЕЛЯ. Ясно. Ну так вот, дорогая. Мне поручили написать статью в «Комсомольскую правду» о моральном облике. И если ты до того докатилась, что тебя из клуба выгнали, да еще эти твои рассуждения… Как хочешь, Женя, я напишу о тебе!

ЖЕНЬКА. Вот везуха! В газету попасть! Давай, Леля, строчи!

ИРИНА. Бессовестная ты, Женька. Пиши, Леля, я тебе помогу!

ЛЕЛЯ. И напишем! От всей комсогруппы напишем!

НАДЮША. Да вы что, девки, с ума сошли? Сор из избы выносить…

ЛЕЛЯ. А ты хочешь со всеми хорошей быть?

НАДЮША. Если у тебя плохое настроение, не срывай его на других!

ЛЕЛЯ. Со всеми хорошей быть нельзя. Как конфетку оближут!

НАДЮША. Кидаться на всех тоже не буду!

ЛЕЛЯ. Я кидаюсь, да? Кидаюсь? Кидаюсь?

ЖЕНЬКА. Вот сейчас бы вас для кино снять!

ЛЕЛЯ. Пошла ты!..

ЖЕНЬКА. Да еще со всем лексиконом!

Кинооператор сидел перед просмотровым экраном. В зале Надюша. На экране – кадры из киножурнала.

ГОЛОС ДИКТОРА. «Наш корреспондент побывал в общежитии, где живут девушки лучшей комсомольской группы фабрики. Это – Надежда Лапина, Евгения Шульженко, Ирина Волкова, а это – комсорг Елена Комелькова».

На экране Женька, Леля, Надюша. Крупно – Леля. Она оторвалась от конспектов, улыбнулась.

КИНООПЕРАТОР. Стоп! Я же просил не печатать этот кадр! В чем дело? (На экране замелькали треугольники и зигзаги. В зале загорелся свет.) Коля, перемотай и отнеси в монтажную. (Надюше.) Ну как?

НАДЮША. Все очень хорошо получились. Я одна плохо. Хуже всех.

КИНООПЕРАТОР. Секундочку. Подождите.

НАДЮША. Вы мне?

КИНООПЕРАТОР. Да, сейчас…

НАДЮША. Скажите, а вы удивились, что я вам позвонила?

КИНООПЕРАТОР. Нет, почему? Нормально.

НАДЮША. Вам, наверное, показалось, что я развязная? А я не хочу, чтобы у вас было такое впечатление. Просто так мало случается видеть в жизни интересных людей, поэтому хочется казаться чуть лучше.

КИНООПЕРАТОР. Я и не думал. Идите, встаньте сюда!

НАДЮША. Не надо на меня смотреть.

КИНООПЕРАТОР. Сумочку можно? (Взял у нее сумку. Затем снял с нее плащ. Размотал шарфик.)

Надюша смутилась, не знала, как это понять. Может быть, у них так положено?..

Кинооператор посмотрел на нее в объектив фотоаппарата. С одной стороны. С другой стороны. Снова подошел, развязал ленту, распустил ей волосы. Она оттолкнула его. Но тут же почувствовала себя виноватой.

НАДЮША. Простите. Ой, как глупо… Я знаю, я дура, всего боишься.

Кинооператор щелкнул затвором. Еще раз – с другой точки. Снимал и снимал ее. Чуть сверху, немного снизу, крупней. Она была сейчас красива.

КИНООПЕРАТОР. Спасибо.