С любимыми не расставайтесь!

– Интересно, зачем этот фарисей сюда пожаловал, – сказал старший брат. – Будет о чем-нибудь допытываться – лучше всего молчите. Особенно ты, Мария. Ну, если уж очень пристанет, так что не будет другого выхода, – поговори. Тем более что ты и правда не веришь в чудеса и знамения. Так что тебе не придется даже кривить душой.

В дом вошел фарисей. Он стар. Взгляд его внимателен и прям.

– Здравствуйте.

Ему не ответили.

– Не бойтесь меня, не бойтесь! Я по-хорошему пришел… Вот и славно, все здесь, все собрались. Это ваша сестра?

– Сестра.

– И ты оставайся. С тобой тоже хотелось бы побеседовать. Это старший, сводный. Это младшенький. Так…

– А это гость из Рима, – сказал старший брат.

– Путешественник, меценат? Решили посетить нашу страну? Тяжкое, темное время. Осенью у нас хорошо… Но мне хотелось бы поговорить с этой женщиной. Наши внутренние дела.

– Не обращайте на меня внимания, – сказал римлянин.

– Зачем ты пришел сюда? Зачем позоришь мой дом? – спросила Мария.

– Не я опозорил твой дом.

– Разве можно приходить в дом убитого тобой человека?

– Я не убивал твоего сына. В душе я был против этого. Но его должны были казнить. Это была единственная возможность доказать, что он не Мессия, каким из гордыни или по безумию себя считал.

– Уйди, прошу. У меня плохие мысли, я хотела бы тебя убить.

– Мария нездорова, – сказал старший брат. – Все эти события повлияли на нее.

– Я предпочел бы прийти сюда позже, – сказал фарисей. – Но необходимость возникла сейчас. До меня дошел слух… Я хотел его проверить. Скажи мне, небесные знамения и чудеса, которые он якобы творил, – знаешь ли ты их или это плод воображения слепой толпы, желающей видеть в нем Бога? Так, говорят, ты сказала людям, пришедшим к тебе, и в этом была смела и чиста душой. Верно ли это?

– Быстро пронюхали, – сказала сестра.

– Что я говорила? Не говорила я ничего.

– Мария, ты же ничего плохого не сказала, – вмешался старший брат. – Повтори коротко в двух словах. Я думаю, больше ничего не потребуется.

– Только так. И я немедленно уйду, потому что вижу, что мое присутствие тягостно, – сказал фарисей.

– Не надо, Мария, – сказала сестра.

– Простите, но я тоже советую этот разговор отложить, – сказал римлянин, – вам надо все спокойно обдумать.

– Приверженцам своего сына ты не нужна, – сказал фарисей. – Они хотят, как Бога, вознести его на небо. Они говорят, что Иисус отрекся от тебя, что дом его не здесь. И дети тебя покинут, потому что родство с Богом, даже отсутствующим, вынести трудно. Ты останешься одна в этом доме! Бойся этого! Не зову тебя, чтобы ты шла к нам. Но пока прошу тебя об одном: не беги от нас. Так ты бежишь от жизни, Мария.

– Он говорил: два человека вошли в храм помолиться, один – фарисей, другой – мытарь, который выколачивает подати у бедных людей, – сказала сестра. – Фарисей молился так: «Боже, благодарю тебя, что я не такой, как прочие люди – грабители, обидчики, прелюбодеи – или как этот мытарь!» Мытарь же, ударяя в грудь, говорил и говорил только одно: «Боже, грешен я! Будь милостив ко мне, грешному!» И ушел оправданный! А фарисей так и не получил прощения!

– Я знаю эту басню. Иисус всегда злобно поносил нас.

– Он видеть вас не мог! – сказала Мария. – Как вы надменно ходите по улицам, ожидая приветствий. Как ищете первенства и почестей, как, молясь, оборачиваете головы, чтобы узнать, видят ли это люди, как творите милостыню напоказ. Он смеялся над вашим благочестием, и его насмешки поражали вас в самое сердце. Вашу ненависть к нему могла утолить только его смерть! Только убийство!

Старший брат сказал фарисею, улыбаясь:

– Вот женщины, вот женщины! Сами завтра же не вспомнят, что наговорили.

– Не убийство, а казнь, – отвечал фарисей. – Это разные вещи. Допрос его совершался с участием свидетелей.

– Лжесвидетелей, – сказала сестра.

– Приговор был вынесен по закону.

– Почему же вы судили его тайно, а не на людях?

– Люди приветствовали решение суда. Когда его вели на место казни, они кричали: распни, распни!

– Несчастные! Несчастные! Несчастные! – простонала Мария.

– Мария должна успокоиться, – сказал старший брат. – Она устала, ее можно понять.

Фарисей обратился к римлянину:

– Но вы-то!.. Этот Иисус причинил бы много зла не только нам, но и Риму!

– Я, знаете ли, частное лицо. Эта проблема меня мало интересует.

– А если бы возбужденный им народ перестал платить подать Римской империи? Это, извините, коснулось бы и вас!

– Будем объективны, он, напротив, советовал платить подать Риму.

– Только из-за презрения и нежелания с вами спорить, – сказала сестра.

– Спорить он, положим, безумно любил и спорил по поводам гораздо менее важным, – сказал фарисей. – И не ради того, чтобы выяснить истину, а только для того, чтобы победить в споре! Любыми средствами! Особенно в присутствии зрителей! Политик был, политик!

– К политике, положим, он вообще относился иронически, – заметил римлянин.

– Как и вы, кажется! – сказала сестра.

– Да, как и я.

– Удобная позиция. В любом случае вы оказываетесь выше всех.