С любовью, Афродита

– Эфир? – искренне удивилась я его возвращению. – У тебя же смена сегодня, нет?

– Я еще две недели назад подал заявление на увольнение, – присел рядом со мной блондин и пригладил растрепанные из-за шапки волосы. – Так что в «Парфе» я больше не работаю. Заходил забрать оставшиеся вещи.

– И тебя так легко отпустили?! – Ушам своим поверить не могла.

– Пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два!..

– Меня не хотели отпускать. Но выбора я им не оставил. Сказал, что переезжаю. Далеко-далеко. – Эфир улыбнулся. И улыбка эта показалась мне настолько грустной, что едва не прослезилась. – Если ты меня не выберешь, лучше перестраховаться заранее, иначе «Парфе» останется без кондитера вообще.

– Это… верно, – скрепя сердце, согласилась я.

– Шестьдесят три, шестьдесят четыре!..

Немного погодя, со своей последней фотосессии вернулся Эрос. Он больше не заключал новые контракты. Оставшееся до выбора время проведет со мной и остальными.

– Принцесса, а помнишь Полину? – неожиданно осведомился он, усаживаясь к нам за стол. – Она приходила в студию и хотела сниматься, когда я позвал тебя.

Еще бы я ее не помнила. Наша очередная встреча запомнится мне на всю оставшуюся жизнь. Непродолжительную жизнь, но всё-таки.

– Триста одиннадцать, триста двенадцать, триста тринадцать!.. – Да, Марафон всё еще над собой измывался.

Вместо слов предпочла просто кивнуть.

– Ее менеджер тоже отказалась от всех контрактов, причем на ближайший год. Слухи гуляют, будто наша Полина слегла в психиатрическую лечебницу…

– Чего?..

– …с тяжелым расстройством психики. Но я даже не удивлен, – развел романтик руками. – Слишком уж зациклена была на своей работе. Не выдержала нагрузки, наверное.

Или же не выдержала натиск острых ножниц в руках Зена.

Одна шокирующая новость за другой. А день ведь только начался…

Последним к нам присоединился Зен. Вот так, еще до полудня, в общем доме собрались все пятеро подарков. Ныне безработные, взволнованные, но уже морально готовые ко дню выбора, который должен был состояться через два дня.

Я уже решила, что здесь на День святого Валентина мы не останемся. Вернемся в мою пустующую квартиру, закатим пир, вспомним все самые приятные моменты, наговоримся вдоволь перед тем, как...

Перед тем, как часы пробьют полночь пятнадцатого февраля.

Накануне отъезда собирала вещи. Последней в дорожную сумку была закинута охапка разноцветных роз. Черная роза к тому моменту уже успела налиться прежней жизнью. Другие не увяли ни на лепесток, хотя в вазу с водой я их не ставила. Магия. Магия богини любви. Раздражает невыносимо, как и все ее остальные штучки!

В тот же вечер ребята расторгли договор с арендодателем. Я не могла бы убедить их остаться, ведь тогда пришлось бы раскрыть мой план. Пусть до последнего думают, что останется лишь один из них. В любом случае, им не составит труда вернуться на прежнее место жительства или найти другое. А то и вовсе расселиться по отдельности и строить свое собственное будущее. Такое, о котором они всегда мечтали.

Покинув стены общего дома, с грустью обернулась, чтобы бросить на него последний взгляд.

Ни в этой жизни, ни в следующей он никогда не сотрется из моей памяти.

Закатывать пир было плохой идеей. Никому кусок в горло не лез в сложившихся обстоятельствах. Даже Эрос и Марафон выглядели мрачнее тучи, хотя обычно именно из этих двоих оптимизм бил ключом.

Я надеялась, что мы отметим День святого Валентина так же, как Новый год. Весело, шумно, по-семейному, однако… Нет, ничего из моей затеи не вышло. Несколько часов до полуночи, а подарки и слово вымолвить не решаются. Думают, что любая неосторожная фраза, любое неосторожное действие могут изменить мое отношение к одному из них. При условии, что я уже сделала выбор.

Но я сделала совсем не такой выбор, о котором вы думаете. И как же сильно мне хотелось признаться в этом, чтобы хоть как-то расшевелить упавших духом мужчин! Сдерживалась из последних сил.

Как я только ни старалась оживить их. И музыкой, и шутками, и рассказами о всяких нелепостях из жизни. Максимум, что удалось выдавить – слабые, вымученные улыбки. Тогда я поняла, что не хочу смотреть на них. Ни на лица, ни на жуткие улыбки, ни на боль, отражавшуюся во взгляде каждого, кто смотрел в мою сторону.

Встав из-за стола, подошла к переключателю и выключила свет. Квартира погрузилась в темноту. После этого прошла к центру комнаты, отодвинула журнальный столик к стене. Ребята, поняв мою затею, скооперировались, чтобы также отодвинуть диваны. Затем мы легли на пол. Голова к голове. Звёздочкой. В темноте был различим лишь шум дыхания. Шум дыхания шестерых людей.

– Так даже лучше, – тихо заключила я.

– Намного, – согласился Сократ.

Сейчас к шуму нашего дыхания добавился еще один звук. Отчетливый звук тиканья настенных часов.

Тик-так. Тик-так.

Пятнадцатое февраля неумолимо приближалось к нам с каждым перескоком минутной стрелки.