С любовью, бывший

Так это правда. Про хорошее поведение говорил. Про вежливость и прочую хрень вроде тоже. А больше запретов не было.

– Не смей спать с Майей. Ты понял меня? Я запрещаю тебе это делать.

У терпения, есть предел. С легкостью скидываю руку и поправляю рубашку. А потом перевожу взгляд на грозу всего района.

Но не успеваю заткнуть его, и сказать, чтобы нос свой не совал, куда не надо, дверь открывается и заходит Настя.

Бля.

Она смотрит на Сергея, потом на трусы, и только потом, на меня.

Сочувствую ей. Представляю, как лопается её мозг от цунами вопросов.

Дятел молчит, и снова мне приходится выкручиваться из ситуации.

– Отличный выбор. Твоя оценит. Я сам такие покупаю. – Достаю маску удивленной рожи и бью себя по руке. – Настя, ты тут? Черт. Брат прости, испортил тебе сюрприз.

– Сюрпр… Сюрприз? – заикается братец, не вдупляя, о чем я тут глагольствую.

– Да не стесняйся ты. Она их все равно увидит. Насть, брат думает, что белый цвет его полнит. Переубеди жениха. Заставь одеть. Долой мужские комплексы.

Слышу её тихий смех, и чувствую на виске красную метку.

Надо валить.

Надо срочно покинуть пределы кухни, найти Мартышку и закончить начатое.

Напрягаюсь, когда не обнаруживаю Майю там, где оставлял.

Пока эти там на кухне шебуршат, решаюсь найти пропажу. Нахожу через секунду. Открываю первую дверь, и перед глазами картинка из жанра 18+. Мартышка пытается через голову стянуть с себя платье, которое зацепилось за волосы. Джентльмен во мне, пытается кинуться на помощь. Убиваю его одним выстрелом в голову. Облокачиваюсь об косяк двери, и внаглую разглядываю обнаженное тело, которое «танцует» передо мной.

***

Если на секунду представить, что меня сегодня два раза не динамили, и мой член не болит от двухчасового стояка, то я могу во всеуслышание заявить, что вечер перестал быть похож на дешевую комедию. Конечно, Сергей успел маленько подпортить настроение мне, не вовремя вернувшись, и своей долбанутой лекцией, кого мне трахать, а при ком дышать бояться. Но, глядя сейчас на мартышку, готов во всеуслышание признаться, что прощаю брату его долбоебизм. Ради такого зрелища, могу пожертвовать ушами и выслушать всё нытье, и жалобы от старшенького.

Мартышка наматывает круги по комнате, пытаясь вырваться из капкана – а я наблюдаю. Хотя обычно я в этом деле главный помощник. Для меня ничего не стоит задрать телке платье и стянуть его с тела. Но… Здесь должно быть огромное, жирное НО. За мои услуги умелых и ловких рук, они как минимум должны отсосать, как максимум подстроиться под мой долбёж в их плоть. И, что-то мне подсказывает, пчёлка-Майя, хоть и течет от каждого прикосновения, но пока еще не готова к торпеде.

И мне нравится всё это. Нравится чувствовать её борьбу тела и разума. Как бы я ни убивал себя сам, вдвойне приятнее видеть мартышкины мучения. Видеть, как она вздрагивает, как дергается, пытается доказать самой себе, что я противен. Что она ненавидит, сам факт моего вторжения в её пространство. А на самом деле, мысленно уже встала в позу, и приготовилась к жесткому марафону.

И, если начистоту, уверен, что поимею её, как только рядом с нами не будут маячить ненормальные родственники.

– Насть, помоги. Волосы в молнии застряли.

До похер.

Я могу и Настей побыть. Да хоть стриптизершей Памелой, лишь бы еще раз сбить мартышку с божьего пути.

Стараясь идти как можно тише чтобы она не поняла подмены, подхожу вплотную и пожираю глазами треугольник между ног прикрытый тонким лоскутком кружева. Охуенное зрелище, я Вам скажу. И можете смело верить, я видел много голых кукол. Но Мартышка и рядом с ними не стояла. Она, блядь, настолько идеальна, что это бесит. И это необычная злость, хрен пойми на что. Эта лютая ненависть, которая выжигает во мне дыру.

Протягиваю руку, чтобы выполнить её просьбу, и освобождаю волосы. Она секунду непонимающе смотрит, а потом руками пытается скрыть от меня всё то, что я уже давно в памяти сохранил.

Майя дергается, но я успеваю перехватить её за руку, и прижать к себе.

– Далеко собралась? – Улыбаюсь, проводя ногтем большого пальца линию на позвоночнике.

– Даже не думай, что я когда-нибудь стану твоей. – сквозь зубы проговаривает каждое слово, даже не пытаясь вырваться.

– Издеваешься или от возбуждения мозг работать перестал? Ты мне на хер не нужна после всего.

– Тогда чего ты хочешь?

Действительно. Чего я, блядь, хочу?

– Сломать. Стать твоим самым жестким кайфом. Трахнуть, чтобы имя своё забыла. А потом смотреть, как ты мучаешься, сгорая от желания.

Мартышка краснеет, и в её глазах отражается вызов.

– Боже. – Охреневаю, когда она поднимает руки, и обнимает меня за шею. Утыкается носом, и губами скользит по коже. А потом вырубает меня, одним предложением. – Мамаев, ты действительно думаешь, что так всё будет? Твоя самоуверенность тебя погубит, баран.

Бесит её смех. Раздражает до скрежета зубов. Драконит, когда она с легкостью отталкивает меня, и, отходя на шаг, упирается руками в бока, демонстрируя напряженные соски.