С любовью, Энтони

Буквально первое же, чем поинтересовался детский невропатолог, на прием к которому они привели Энтони, после того как прозвучало слово «аутизм», было: «Насколько прочен ваш брак?» Оливия тогда, помнится, сразу ощетинилась, подумав про себя: «А тебе-то какое вообще до этого дело?» — и: «Мы привели к тебе Энтони, при чем тут мы с Дэвидом?» Но невропатолог оказался провидцем. Он-то по опыту знал, что аутизм и развод слишком часто ходят рука об руку.

Она не помнит, ответила ли тогда ему. Она не помнит бо́льшую часть того, что последовало за словом «аутизм» в кабинете врача в тот день, но с тех пор не раз думала и о его вопросе, и о своем ответе. Если ей и удалось выдавить из себя вежливый ответ в тот день, который, как она была тогда совершенно уверена, должен был навсегда остаться в ее памяти как самый худший день в ее жизни — и однако же спустя несколько таких коротких и таких долгих лет безоговорочно отступил на второе место, — она, скорее всего, бросила что-то вроде: «У нас все в порядке». И их брак вполне мог бы остаться в порядке, если бы не подвергся таким испытаниям на прочность, каких два вступающих в брачный союз человека никак не могли себе представить, когда, стоя перед алтарем, нарядные и красивые, обещали друг другу быть вместе до гробовой доски.

Нет, после того дня у них определенно ничего и никогда уже не было в порядке. Да разве и могло быть иначе? Это как швырнуть стеклянную вазу в кирпичную стену и ожидать, что она не разлетится на тысячу осколков, а потом изумленно сетовать на то, что в нее нельзя больше налить воду. Ваза непременно разобьется. Это именно то, что случается, когда стеклянный предмет сталкивается с кирпичом. И вины вазы в этом нет.

Когда после колледжа, уже выйдя во взрослую жизнь, они продолжили встречаться и стало понятно, что это у них серьезно, Оливия задалась вопросом, получится ли из Дэвида хороший муж. Она составила мысленный перечень необходимых качеств и принялась ставить галочки. Красивый. Умный. С чувством юмора. Сможет обеспечивать семью. Рукастый. Любит детей. Полное соответствие по всем пунктам. Они поженились, когда ей было двадцать четыре.

Кто же тогда мог знать, что ей надо было включить в свой перечень еще множество дополнительных пунктов. Способность годами жить в условиях хронического недосыпа. Готовность каждый день снова и снова рвать себе сердце и душу. Согласие на то, чтобы без возражений спускать все заработанные деньги в бездонную трубу.

Нет, у нее нет претензий к нему за то, что он оказался не в состоянии всему этому соответствовать. Вот и штат Массачусетс с ней согласен.

Они обо всем договорились. Ей остается коттедж на Нантакете. Ему остается дом в Хингеме. Деньги делить нет надобности. Все свои сбережения они истратили на Энтони.

Терапия на основе прикладного анализа поведения, логопедические занятия, флортайм, сенсорная интеграция, хелирование, безглютеновые диеты, бесказеиновые диеты, уколы витамина В12. Педиатры, невропатологи, гастроэнтерологи, эрготерапевты, реабилитологи, разнообразные целители. Они перепробовали все — и традиционные методы, и альтернативную медицину, только что не вуду, и их страховка не покрывала из этого практически ничего. Дэвид работал все больше и больше. Они закладывали и перезакладывали дома. Забрали свои накопительные вклады в пенсионные фонды. Разве смогли бы они со спокойной совестью выйти на пенсию при наличии денег на счету в банке и сына с аутизмом, зная, что существует терапия, которая, возможно, могла бы ему помочь, но они не попробовали ее, потому что это слишком дорого стоило?

Они едва не продали этот коттедж.

Оливии вспоминаются их ночные разговоры в постели с выключенным светом: она на своей стороне кровати, Дэвид на своей, надежда и отчаяние физически отделяют их друг от друга. Она где-то услышала или прочитала про очередной новый метод лечения. «Да, этот метод не одобрен официально для лечения аутизма, и я согласна, звучит это слегка безумно, но эксперт, доктор такой-то и такой-то, сообщил на конференции в этом году, что он сработал на подгруппе детей. Стоит кучу денег. Что скажешь?» Потом она слышит его тяжелый вздох, и наступает тишина, которая означает, что он молча кивает в темноте.

Они пробовали и этот метод. У них не было выбора.

Так что денег у них не осталось, а половина от ноля — ноль. Делить нечего. Об алиментах, разумеется, тоже речи не идет. Так что все просто, как дважды два. Они могут дать друг другу свободу.

Но Дэвид так до сих пор и не подписал соглашение. Оливия знает, что он его подпишет. Просто ему нужно время. А поскольку время остановилось и никуда не движется, она не против того, чтобы подождать.

Она встает с кровати и идет в кухню. Потом открывает шкафчик и вздыхает. Ну вот, она забыла купить кофе.