С любовью, Я. Книга 2

– Не так важно кто я, – вновь рассмеялся мужчина. – А вот кто вы, напротив, очень важно.

– Что вам нужно? – Я наскоро нацарапала отцу сообщение и показала пальцем на динамик.

– Вы знаете Майлза Батлера? – проигнорировал вопрос собеседник.

Я чуть телефон не уронила. Последний раз я слышала это имя в конце лета, когда мне сказали, что друг благополучно выписался из больницы и уехал.

Из комы Майлз вышел через месяц после моего побега. Я исправно звонила в больницу и даже нашла общий язык с одной из медсестёр, она-то и сказала, что друг очнулся и проходит реабилитацию. Я попросила дать ему мои контакты, на случай, если что-то понадобится, но Майлз так и не позвонил. А ещё через несколько месяцев его выписали из больницы.

К сожалению, я узнала об этом слишком поздно, как мне сказала всё та же медсестричка, его никто не встречал. Майлз просто вышел из больницы и исчез. И вот сейчас этот звонок…

– Д-да.

– Чудесно, – мурлыкнул звонивший, отчего у меня мурашки побежали по коже. – Завтра жду вас у дома, где вы когда-то жили. Вы же помните адрес, я надеюсь?

– Что? Простите, – пролепетала я, с трудом соображая. – Я ничего не понимаю.

– Милочка, по рассказам нашего общего друга мне показалось, что вы умная девушка. Не надо играть со мной в эти игры, – неожиданно зловеще сказал он. – Завтра вечером я жду вас по адресу Райзинг-Глен-роуд 1542, вы же не забыли, где это?

– Но я в Канаде! – выкрикнула я, сжимая трубку ледяными пальцами.

– Полагаю, вам стоит поторопиться. У вашего друга не так много времени. В семь часов, мисс Джонс.

– Ч-что?..

Но телефон уже пищал короткими гудками. Уронив руку с зажатым в пальцах сотовым, я обескуражено посмотрела на отца и прикусила губу, чтобы не кричать.

– Ди? Что случилось? – Папа подскочил и вытер побежавшие слёзы. – Кто звонил?

– Я не знаю, – мотнула я головой и привалилась к столешнице. – Не знаю, пап. Но он знает кто я.

– Что хотел этот человек?

– Он сказал, что если я не приеду завтра к семи к нашему дому, то Майлзу будет плохо. – Я всё-таки разревелась.

– Майлз? А разве вы до сих пор общаетесь? – Папа прижал меня к себе и погладил по спине. – Тише, не плачь.

– Нет, пап, в том-то и дело. – Я зацепилась пальцами за рукав его свитера и шмыгнула носом. – После того как он выписался, я больше ничего о нём не слышала. И тут этот звонок…

– Просто игнорируй, – хмуро сказал отец. – Мало ли кто мог позвонить.

– Не могу. – Я отчаянно сжала зубы и повторила: – Не могу. Никогда не прощу себе, если не поеду. Извини. – Я оторвалась от отца и улыбнулась. – Мне придётся вернуться.

– Я поеду с тобой, – строго сказал отец.

– Хорошо.

Приведя лицо в порядок, я повернулась к гостиной, где шутили и смеялись два клана и две семьи. Глубоко вдохнув грудью, я постаралась запомнить запах умиротворения и счастья. Мне хотелось сохранить это тепло и огонь их сердец, что согревал даже в самые холодные дни.

– Выезжаем рано утром, – ровно сказала я, силясь скрыть поселившееся в душе разочарование.

– Хорошо, – согласился отец. – Я предупрежу Риган.

Говорить, не говорить?.. Сжав ручки сумки, я зажмурилась и провернула ключ в замке. Дверь с тихим скрипом отворилась, опутывая нас удушающим ароматом маминых духов. Бросив косой взгляд на замершего отца, я выдохнула и вошла в дом.

– Мам! – Ключи полетели в маленькую вазу, специально установленную для этого. Сумка с вещами устроилась на скамейке, шарф обвился вокруг шеи манекена, а куртка плотно обхватила пластмассовые плечи. – Ты здесь? —Я, наконец, оторвалась от созерцания искажённого отражения и пошла на кухню.

Тошнотворно сладкий запах едва не сбил с ног. В голову полезли нехорошие предположения и пока папа раздевался, я поспешила их развеять. Дверь на кухню была открыта, и честно говоря, она бы и не смогла закрыться. За чуть больше, чем неделю, мать превратила дом в свинарник. Везде стояли незакрытые пакеты с мусором, пол тонким слоем покрывала мука, крупа и красные пятна соуса. По крайней мере, я очень надеялась, что это именно он. Придерживаясь стены, я пробралась к холодильнику, чтобы найти источник трупной вони. Большой кусок размороженного и подгнившего мяса отыскался чуть раньше. Он лежал на разделочной доске у раковины, часть стёкшей крови засохла на столе, часть слилась в раковину, которая доверху была заполнена грязной и вонючей посудой.

И повсюду валялись бутылки. Банки и бутылки из-под алкоголя. Вино, шампанское, пиво, снова вино, джинн, много джинна. Всё это перемежалось с окурками сигарет и посудой, которую использовали в качестве пепельниц. Сцедив ругательство, я переступила через вздувшийся пакет с размороженными овощами и пошла в гостиную. И первое, что я увидела – это сваленная в углу ель и усыпанный стеклом от разбитых игрушек ковёр. Грязные покрывала, разлитые по дивану напитки и соки, и запах… Запах грязных тел и секса.