С любовью, Луков (ЛП)

— У меня были проблемы с обучением, папа. Приходилось тяжело, и мне это не нравилось, — повторила я, не сводя с него глаз и не обращая внимания на взгляды, которыми, совершенно точно, обменивались мои братья и сестры. — Мне не нравилось ходить в... как ты называл это? «Специальный класс», чтобы выучить алфавит, в то время, как все остальные уже читали. Мне не нравилось придумывать различные способы, чтобы научиться писать, потому что мой мозг с трудом отслеживал последовательность букв. Не нравилось, что у меня не получалось запомнить код от своего шкафчика, из-за чего приходилось писать его на руке каждый день. Я ненавидела тот факт, что люди считали меня тупой.

Даже с другого конца стола было видно, как отец сглотнул. Но он сам в этом виноват. Потому что поднял тему, о которой знали все, кроме Ивана и, возможно, Аарона.

— Но ведь есть занятия, которые ты можешь посещать, и методики, которые смогли бы тебе помочь.

Пришлось сдержать вздох, и выместить злость на вилке, продолжая протыкать ею еду в своей тарелке.

— Я умею читать и писать. Дело не в этом. Я смогла научиться. Но все же не люблю обучение и никогда не полюблю. Терпеть не могу, когда мне говорят, что делать и чему следовать. Я не собираюсь заканчивать колледж. Ни завтра, ни через пять лет, ни через пятьдесят.

Лицо папы на мгновение дрогнуло, его взгляд блуждал по столу, будто он что-то искал. Мне было непонятно, о чем он думал, что видел, или почему решил сказать то, что вырвалось из его рта секунду спустя, но отец подытожил свою речь голосом, который прозвучал слишком непринужденно. На минуту мне даже захотелось посмеяться над тем, что для меня оказалось совсем не смешным.

— Жасмин, так говорят только трусливые слабаки.

Я слышала, как ДжоДжо втянул воздух, а вилка Ивана звякнула о край тарелки. Но, по большей части, я сосредоточилась на гневе внутри, бурлящим от его слов. От его долбанных предположений.

— Считаешь, я трусиха? — уточнила я, полностью осознавая, что смотрю на него так же, как и на других людей, когда оказывалась в трех секундах от потери контроля.

— Жас, мы все знаем, что ты не такая, — быстро вмешался ДжоДжо.

Мы с отцом оба проигнорировали его слова.

— Ты не хочешь заканчивать колледж, потому что тебе тяжело. Это слова лодыря, — заявил отец, разрывая мое сердце пополам.

Неужели он не услышал ни единого моего слова?

Сидящий рядом Иван прочистил горло, скользнув ладонью чуть выше по моему бедру и сжав мою ногу, не от гнева, а... Я не смогла определить, что это было. Но, прежде чем успела открыть рот, чтобы защитить себя и высказать отцу, что дело вовсе не в этом, мой напарник опередил меня.

— Я знаю, что я не член этой семьи, но мне нужно кое-что сказать, — спокойно произнёс парень.

Я не смотрела на него. Просто не могла. Разочарование с примесью злобы настолько охватило мое тело, что меня чуть не стошнило.

А Иван продолжал.

— Господин Сантос, ваша дочь — самый трудолюбивый человек из всех, кого я знаю. Она очень настойчива. Если бы кто-то посоветовал ей не напрягаться так сильно, Жасмин только стала бы заниматься еще усерднее. Не думаю, что в мире есть еще один человек, который бы падал столько же, сколько падала она. Но поднимаясь на ноги, ваша дочь никогда не жаловалась, не плакала и не бросала тренировки. Она бы разозлилась, но только на саму себя. Жасмин умна и упорна, — произнёс парень спокойно, сжав мою ногу чуть сильнее, чем раньше. — Она приезжает в комплекс в четыре утра с понедельника по пятницу и тренируется со мной до восьми. Потом идет на работу и проводит там все своё время до полудня. На ногах. Жасмин съедает свой завтрак и обед в машине, потом появляется в комплексе и тренируется со мной до четырех. Три дня в неделю Жасмин берет уроки балета в одиночку, а так же по два часа занимается со мной. Раз в неделю у неё пилатес с шести до семи. Четыре дня в неделю ваша дочь ходит на пробежки и занимается в тренажерном зале после основной тренировки. Потом она идет домой, ужинает, проводит некоторое время с остальными членами семьи и ложится спать в девять. А затем снова встает в три часа ночи и повторяет все сначала. А в течение последних нескольких месяцев Жасмин возвращалась в комплекс, чтобы продолжить тренировку с десяти вечера до полуночи. Потому что гордость не позволила ей попросить меня о помощи. Потом она снова ехала домой, спала три часа и опять повторяла все по кругу. Шесть дней в неделю, — рукой он снова сжал мою ногу, не сильно, но... с каким-то отчаянием. Затем Иван продолжил. — Если бы Жасмин захотела пойти учиться в колледж, то закончила бы его с отличием. Если бы захотела стать врачом, она бы им стала. Но ваша дочь хотела стать фигуристом, и она лучшая из всех моих партнерш. Я думаю, что если чем-то и заниматься, то нужно быть лучшим в своем деле. Вот какая Жасмин. Я понимаю, что учеба важна, но у нее есть способности к фигурному катанию. Вы должны гордиться ею за то, что она никогда не отказывалась от своей мечты. Вы должны гордиться ею за то, что ваша дочь верна себе.