С любовью, Луков

— Но сказать тебе, что ты трусиха? Ему повезло, что я пообещала Егозе вести себя хорошо, иначе я бы собственноручно похоронила его.

Не знаю, как можно было не улыбнуться, слушая её пылкую речь.

— Она щипала меня под столом, — сказал Бен, как будто это могло меня удивить.

Такой была моя мама. Главным защитником во веки веков.

— Извини, Жас, — пробормотал муж «номер четыре».

— Все в порядке.

— Нет, не в порядке, — снова повернулась ко мне мать. — Ты спортсмен мирового класса, а он делает вид, будто ты какая-то... маленькая девочка, которая занимается фигурным катанием ради удовольствия по выходным. И я просто сидела там, умирая внутри, в то время, как мой Ворчун вышла расстроенная наружу.

— Мама…

— Не желаю его видеть. Пока он здесь, мне лучше с ним не встречаться. Желательно вообще не лицезреть его рожу еще лет десять. Руби может побыть с ним одна. Пусть отец и не надеется встретиться с тобой вновь.

— Он все равно никогда не хотел проводить со мной время, мама. Ничего страшного. Мне жаль, что ужин затянулся.

Она прищурила свои большие синие глаза, от которых у мужчин слабели коленки.

— У меня стресс. Не знаю, почему так отреагировала. Все нормально. До сих пор мы виделись с ним один день, раз в году; я могу продолжать жить так же. Папа все равно никогда не был рядом. И не похоже на то, что ему это действительно важно, или что он потеряет сон, переживая из-за нашего разговора. Это всего лишь я.

Моя мать лишь моргала.

Мне не нравилось, что она смотрит на меня таким взглядом, особенно, когда я знала, что выгляжу отвратительно.

— Мам, серьезно, пристегнись.

Женщина не пошевелилась.

— Жас... ты же знаешь, что папа тебя любит?

Откуда это взялось?

— Он никого не любит больше, чем тебя, — продолжала она.

Я чуть не рассмеялась. Чуть. Но мне удалось молча выдержать мамин взгляд, абсолютно не соглашаясь с её словами, потому что больше не хотелось говорить об этом. Я вообще не желала говорить о нем.

И мне не нужна была жалость. По крайней мере, сейчас.

Мама наклонилась и похлопала меня по подбородку.

— Сегодня твой отец вел себя как придурок, но он любит тебя по-своему. И уж точно не меньше, чем всех остальных. Просто... Папа ошибается. Потому что тупица и узко мыслит.

На этот раз я не смогла удержаться и закатила глаза, откинувшись на спинку сиденья.

— Все знают, что Руби — его любимица, мама. Ничего страшного. Я всегда это знала.

Хмурый взгляд матери был искренним.

— Почему ты так думаешь?

Я фыркнула.

— Когда он в последний раз покупал мне билет? Каждый год папа берет билеты только для Руби. Он также несколько раз покупал билеты для Тали и ДжоДжо. А мне? Когда такое было?

Она открыла рот, чтобы возразить, но я только покачала головой.

— Все в порядке. Честно. Я не хочу больше об этом говорить. Меня все устраивает. Я знаю, что папа замкнут и думает, что любит меня по-своему. Но с меня хватит. Если он не может принять меня такой, какая я есть, я не стану заставлять его, но и менять свои мечты ради него не собираюсь.

У мамы слегка отвисла челюсть, только чуть-чуть, и она тоже покачала головой.

— Ох, Жасмин…

— Я не хочу об этом говорить. Не хочу. Ты ни в чем не виновата. Это касается только его и меня. Давай закроем эту тему, — сказала я, сомкнув глаза и откидываясь на спинку сиденья.

Наступила тишина.

Однако мне так и не удалось избавиться от грусти, которая каким-то образом смешалась с решимостью, пока я сидела в машине.

Глава 18

— Мы можем поговорить? — раздался голос отца за моей спиной.

Я застыла, прислонившись к бортику, пока наблюдала за Иваном и тренером Ли, которые спорили по поводу изменения прыжка. Мне было все равно, сделаем мы это или нет; так что просто ждала их решения. Я слишком устала и была на грани эмоционального истощения, чтобы ввязываться в споры. Поэтому стояла в ожидании, наблюдая за ними с расстояния и потягивая воду из бутылки.

И при этом не обращая внимания ни на что вокруг. Я не заметила своего отца снаружи комплекса, и совсем не ожидала, что он сумеет подкрасться ко мне сзади.

— Жасмин, пожалуйста, — тихо взмолился он, когда я повернулась, чтобы взглянуть на него через плечо. Папа обладал невысоким ростом — сто семьдесят сантиметров, худощавый, но крепкого телосложения, которое я унаследовала от него. Еще у отца были тёмные волосы, карие глаза и кожа оливкового оттенка, встречающаяся у представителей по меньшей мере дюжины стран в мире.

От него я унаследовала фигуру, цвет волос и глаз.

Однако все остальное, что не касалось внешности, дала мне моя мать... потому что папа практически всегда отсутствовал в моей жизни.

— Пять минут, — тихо произнёс отец, терпеливо наблюдая за мной.

Прошло несколько часов с тех пор, как мы пересеклись в ресторане, и я знала, что он скоро улетит. Пройдет целый год, прежде чем мы встретимся снова. Возможно, даже больше. Это был не первый его приезд в Хьюстон, когда мы толком не виделись.

Папа никогда не переживал по этому поводу, а я перестала задолго до того, как обратила внимание на этот факт.