С любовью, Рома (СИ)

Отсутствие лишних денег, трудности в университете, непроходящее чувство тревоги… всё это в конце концов вылилось в мою неспособность встать с постели. То был очень грустный день. За окном вовсю лил дождь, а я рыдала под одеялом, обхватив колени. Я столько лет училась не жалеть себя…

В обед, когда я так и не вышла из комнаты, ко мне вдруг заглянула обеспокоенная мама. Её движения были резкими и дёргаными, как всегда в моменты обострения. Правда, в последние годы благодаря терапии и таблеткам дальше этого дело не уходило. Она села на край дивана, положила свою влажную ладонь мне лоб.

— Плохо? — обеспокоенно спросила она.

Я так и не смогла выдавить из себя хоть слово, поэтому просто кивнула. И тогда она сделала невероятное — положила мою голову к себе на колени и просто велела:

— Тогда плачь.

И я действительно разревелась. Мамины руки осторожно скользили по моим волосам. С печалью отметила для себя, что в детстве не умела ценить родительскую ласку. Зато сейчас… сейчас я понимала, что вся моя забота о матери не ушла в пустоту. Моих проблем это не решало, но на душе становилось чуточку теплее.

Осень набирала обороты, как и степень моей хандры. Каждый прожитый день, каждая выполненная задача становились отдельным подвигом.

Хуже всего было притворяться перед Ромой, что со мной всё в порядке. Меня не покидало опасение, что если он узнает о моём состоянии, то непременно щёлкнет пальцами и победоносно заявит: «А я ведь знал…» Нет, я прекрасно осознавала, что он так не сделает, да и вообще постарается всячески помочь… Вот только я совершенно не понимала, с чем именно мне нужна помощь. Мне просто было плохо… В голову лезли всякие дурные мысли из серии, что я не справляюсь и всех подвожу.

Не знаю, сколько бы ещё я проходила вот так, сходя с ума от отчаяния, но, как всегда, вмешался случай.

Мы с мамой приехали на плановый визит к психиатру. Год назад мне удалось найти чудесную женщину, которая не просто с заботой отнеслась к моей матери, но и чисто по-человечески оказывала мне поддержку.

— Ну что ж, Лариса Игоревна, — подвела итог встречи Маргарита Ивановна, — я смотрю, у вас всё хорошо.

— Да, — согласилась мама с самым серьёзным видом. — Всё хорошо… Если бы только Софьюшка постоянно не плакала.

Её признание меня удивило. Я так старательно скрывала от мира свои печали, поэтому и не могла предположить, что мама всё видит.

— Плачет? — удивилась врач и перевела свой внимательный взгляд на меня, после чего кивнула головой, наверное в такт каким-то своим мыслям. — И вообще плохо выглядит…

Я попыталась было возмутиться, что вообще-то я здесь и всё слышу, но в результате окончательно сникла, расстроенная тем, что даже малознакомые люди видят меня насквозь. Кажется, я всё больше превращалась в унылое говно.

— Соня, а придите ко мне завтра без мамы, — то ли потребовала, то ли попросила Маргарита Ивановна.

А уже через неделю мне поставили диагноз — депрессивное расстройство.

***

— Да пойми же ты, — учила меня уму разуму Маргарита Ивановна, без церемоний переходя на ты, — в этом нет ничего ужасного. Каждый десятый сегодня так или иначе страдает от депрессии.

Я не спорила. Лишь сидела на стуле с неестественно прямой спиной и сверлила взглядом выписанный мне рецепт на антидепрессанты.

— Скорее всего, это даже никак не связано с твоей матерью?

— А с чем тогда? — поникшим голосом уточнила, уже мысленно ставя на себе крест.

— Да с чем угодно. Вот поэтому ты сначала пойдёшь и сдашь анализы на гормоны.

— А если они в порядке…

— А если они в порядке, значит, твоё состояние вызвано не физиологией, а чем-то ещё. Мало, что ли, в твоей жизни проблем и переживаний? Скорее всего, ты просто выжала себя как лимон. У каждого есть свой предел.

— Что с этим делать?

— Я бы порекомендовала курс психотерапии.

— У меня нет на это денег.

И желания…

— Таблетки должны будут дать положительный эффект, но если ты не изменишь свою жизнь, то велика вероятность, что симптомы вернутся.

— Изменить? Как?

— Тебе нужно ещё чем-то себя занять, помимо работы. Общаться с друзьями.

— Но у меня нет друзей, — пробормотала бледная тень меня. Я сидела у врача и ныла о своей никчёмности, и от этого мне становилось только хуже. Как если бы я больше не могла быть собой.

— Найди, — с нажимом велела Маргарита Ивановна. — Найди себе друзей, увлечение, хоть что-то.

Антидепрессанты дали мне неплохой толчок, позволив взять себя в руки. И уже на новогодних каникулах Ромку встречала вновь улыбающаяся я.

***

Наше время

— Почему ты ничего не сказала?! — не на шутку разозлился Чернов. Его и так штормило от всех пережитых сегодня эмоций. А тут ещё я со своими признаниями.

— А почему ты молчал про результаты своих анализов? — устало подняла на него голову: смотреть ему в глаза было настолько непросто, что я до последнего предпочитала рассматривать песок под ногами. Мы шли вдоль водной кромки и изводили друг друга болезненными признаниями.

— Это другое, — упрямо вздёрнул он подбородок.

— Не думаю…

Но он так и не принял мой довод. Пришлось всё-таки пояснить.

— Мне было стыдно.