С любовью, Солт & Лейк (СИ)

  - Да. Пять часов — более чем достаточно, - сдержанно улыбнулась, почувствовав мягкое тепло, разливающееся в груди, от мысли, что капитан переживает за меня. Вот бы во время интернатуры руководство больницы так же заботилось о «свежей крови». Но благодаря тяжёлым условиям в приёмном отделении, я научилась засыпать быстро и высыпаться за три-четыре часа.

  - Расскажи, что случилось, - попросила я, пока мы шли по коридору.

  - Сам не понял, - растерянно признался Барнс. - Я пытался допросить его, а он просто отключился.

  - Вы его били? - спросила, не сдержав гневных ноток.

  - Нет. В тот раз я не сдержался, - признался он, остановившись и придержав меня за локоть. - Прости. Но я не хотел, чтобы он вел себя подобным образом с тобой, - прошептал Джонатан, покосившись в сторону парней, охранявших вход в комнату, куда мы, судя по всему, и направлялись.

  - Я понимаю. Но если ты переутомился, рекомендую выпросить у майора выходной и как следует отдохнуть.

  - Благодарю за рекомендации, если я почувствую переутомление, обязательно воспользуюсь им, мисс Страут, - голос звенел от напряжения и обиды. Теперь я знаю, что капитан Барнс не любит, когда ему указывают что делать. Власть почти всегда портит людей.

  Я промолчала, взглядом выразив своё мнение ярче любых слов. Джонатан отпустил мою руку и пошёл вперёд. Мы зашли в комнату. Внутри дежурило еще двое солдат.

  На софе у стенки лежал Рыжий. Его руки были скованы.

  Поставив сумку первой помощи на пол, поближе к пострадавшему, проверила пульс, дыхание и реакцию зрачков — результат обеспокоил еще больше. Я проверила голову на возможные гематомы — чисто.

  - Он точно не получал никаких травм?

  - Только психологическую, - Барнс будто пошутил, сдавленно хмыкнув под нос. - Он жаловался на условия в изоляторе.

  - Какие там условия?

  - Четыре стены, пол и потолок.

  Мне нечего было ответил на такое.

  - Что-нибудь пить, есть давали ему? - Достала из сумки тонометр и стала прилаживать его на руку Рыжего.

  - Нет. Обещали накормить и напоить, если расскажет, как было дело вчерашним вечером и всё про «Фалькорп».

  - Он жаловался на боли?

  - Нет. Только на неподходящие условия содержания.

  - Ну что я могу сказать, - сняв манжету тонометра с Солта, - давление низкое, пульс слабый. Анализы его были в порядке, надо сделать УЗИ сердца и, на всякий случай, КТ мозга, - говоря это, согнула ноги Рыжего, чтобы кровь лучше поступала к голове.

  - Предлагаешь его перевезти в медблог? - задал глупый вопрос Барнс.

  - Перевозить оборудование сюда — нецелесообразно, к тому же, аппарат КТ ты так просто не перевезёшь. Быстрее будет пациента доставить в научный корпус.

  Под конвоем мы всё же перевезли Солта в медблок. Оставив с ним солдат, Джонатан ушёл, попросив доложить итог обследований.

  УЗИ показало вполне здоровое сердце. Но больше всего моё внимание привлекла единственная татуировка на теле Рыжего: на левой груди красовалось блёклая цифра «восемьсот пятьдесят пять». На первичном осмотре его никто не просил снять футболку, а тут пришлось её разрезать, чтобы провести обследование. А один из сотрудников научного отдела — тот, что рассказал мне про появление подопытного «Фалькорп» на территории базы, упомянул, что в лабораториях этих несчастных нумеровали. У заполученного подопытного был номер «десять тридцать», а значит до него были и другие. И этот Рыжий, выходило, один из них.

  Неужели, в «Фалькорп» сначала проводят над ними опыты, создавая идеальных агентов, а потом заставляют работать на себя.

  Надо будет проверить второго на наличие номера.

  Ребята помогли доставить каталку с Солтом в комнату с КТ. Они любезно перетащили парня на аппаратный стол. Я зафиксировала Рыжего ремнями, чтобы тот не дёрнулся, если очнётся.

  - Если не боитесь радиации, можете оставаться в комнате с аппаратом, но я бы не рекомендовала, - обронила, направившись в соседнее помещение с окном в это.

  В итоге ребята решили, что двое будут охранять входы-выходы из комнаты с КТ и рубки, где я буду проводить обследование Солта. Двое солдат остались со мной, чтобы через окно и видеонаблюдение следить за состоянием задержанного и отреагировать, если тот очнётся.

  Долго искать проблему не пришлось: на первом же снимке обнаружилось затемнение.

  Я набрала номер Ларсена. Его назначили старшим в научном отделе. Ещё тот зануда. Первую неделю он приходил ко мне в кабинет каждый день по всякой ерунде и требованием замерить ему температуру, давление и пульс. Хотела просить майора Монгомери, чтобы он провёл разъяснительную беседу с начальником научного отдела, но Барнс отвадил его вперед моего обращения.

  - Ларсен, это Линда. Скажи, пожалуйста, Сэм говорил, что у вашего подопытного в голове нашли что-то.

  «Это засекреченная информация, и Сэм не должен был её разглашать», - недовольно ответил тот.

  - Значит, правда нашли? - настаивала я.

  «Мне не когда с тобой болтать, надо вынести выговор подчинённым», - пробурчал Ларсен и отключил связь.

  Тогда я набрала Джонатана.

  «Уже узнала, что с ним?» - голос его прозвучал удивлённо и радостно.