С Лубянки на фронт

Удачно сложилась и судьба непосредственного начальника И.С. Глебова генерал-майора И.Х. Баграмяна. Вот как отреагировал Иван Христофорович на статью своего подчиненного после того, как материал о выходе некоторых групп военнослужащих штаба Юго-Западного фронта из окружения легла ему на стол. Он внес свое видение трагедии следующими уточнениями:

«В районе Городища были созданы несколько групп: головная, которая должна была прорвать оцепление противника на Сенчу, боковые и арьергардная — для прикрытия отхода.

Незадолго до этого меня вызвал начальник штаба фронта генерал Тупиков:

— Иван Христофорович, — сказал он мне, — мы решили поручить вам непосредственную охрану Военного совета до выхода из окружения. Примите под свое командование комендантскую роту, взвод охраны Особого отдела и, присоединив к ним подчиненных вам офицеров, приступите к выполнению возложенной на вас задачи.

Я собрал вверенных мне людей, разъяснил им задачу и уже наметил расстановку сил для выполнения этой задачи. Но в этот момент прибежал порученец командующего войсками фронта майор Гненный и передал приказание немедленно явиться к генералу Кирпоносу. Когда я нашел командующего, он мне сказал:

— Товарищ Баграмян! Видите вон там, на высотке, за деревней немцев?

Я посмотрел по направлению руки Кирпоноса и увидел, что по гребню высоток, лежавших северо-восточнее Городища, окапывались пришедшие с востока немцы.

— Мы у них как на ладони. Они могут нас расстрелять прицельным огнем, — продолжал командующий. — Возьмите свой отряд, немедленно атакуйте их и уничтожьте, а затем расчищайте путь на Сенчу.

Это было незадолго до наступления вечерних сумерек. Я быстро развернул свой отряд ромбом и огородами двинулся на противника. Увидев организованный отряд во главе с генералом, многочисленные группы неорганизованных солдат, накануне примкнувших к группе Военного совета, бросились вслед за нами. Постепенно наш отряд обрастал и тогда бросились с криком «ура!» на высоты, занятые противником, захватив при этом значительное число пленных, несколько минометов и мотоциклов.

Я немедленно послал двух командиров с донесением о том, что путь свободен и что следую дальше, как приказано, на Сенчу. Однако Военный совет почему-то замешкался и своевременно не устремился за нами. Почему колонна Военного совета замешкалась, я не могу объяснить».

Когда читаешь мемуары очевидцев того или иного подобного явления, появляется мысль, что авторы воспоминаний нередко повествуют о жизни, которую они хотели бы снова прожить. Когда-то шведский автор комиксов Торвальд Галин, обсуждая эту тему, высказался так: «Если вы думаете, что в прошлом уже ничего нельзя изменить, значит, вы еще не начали писать свои мемуары».

И действительно, как правило, в них — публичная исповедь в грехах своих ближних, коллег, окружения, но ни в коей мере не в своих заблуждениях. Получается, что и умершие люди лгут — устами живых…

* * *