С Лубянки на фронт

Когда в боях под Москвой в 1941 году в районе Волоколамска командарм К.К. Рокоссовский, только что освободившийся из тюремного заключения, предложил во имя сохранения солдат истекающую кровью 16-ю армию отвести на новые, более удачные для организации контрнаступления позиции и хотя бы частично доукомплектовать ее, а потом ударить с нового плацдарма с новой силой по противнику, что было вполне стратегически оправдано, Г.К. Жуков приказал контратаковать врага.

— Сил у меня нет для этого, положим массу солдат и только, — кричал в трубку полевого телефона хриплым, надтреснутым голосом командарм.

— Не разрешаю, — орал командующий Западным фронтом Жуков.

Тогда Рокоссовский, видя неправоту руководителя фронтом, обратился через голову к начальнику Генштаба маршалу Б.М. Шапошникову. Жуков отреагировал мгновенно и жестко:

«Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю. Приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать.

Генерал армии Жуков»

Наверное, Жуков был прав, сообразуясь с принципом единоначалия, но все же больше истинных посылов было на стороне Рокоссовского, о чем сегодня говорят военные эксперты, анализируя ход тех событий.

Мягковатый по характеру маршал Борис Михайлович Шапошников предпочел промолчать, оставив командарма на растерзание разъяренному Жукову…

О героизме воинов 16-й армии в боях под Волоколамском К.К. Рокоссовский впоследствии писал, что «…именно в этих боях за город и восточнее его покрыли себя неувядаемой славой 316-я стрелковая дивизия и действующие с ней артиллерийские части, так же как и курсантский полк. Именно эти части, невзирая на многократное превосходство врага, не дали ему продвинуться дальше. С гордостью за вверенные мне войска могу сказать: в боях с 16 по 27 октября все они вместе и каждый в отдельности сделали все возможное, чтобы не допустить прорыва обороны армии. Они справились с этой задачей, и Родина чтит их беспримерный подвиг.

В последний раз Жуков и Рокоссовский встретились в Кремлевской больнице незадолго до смерти Константина Константиновича. После недолгого разговора Рокоссовский грустно посмотрел на старого приятеля и промолвил:

— Прощай, Георгий!

Они обнялись, и оба заплакали. Скупые мужские слезы покатились по щекам солеными горошинами…

Когда Сталин направил Жукова на Ленинградский фронт «исправлять недоработки и упущения своего предшественника», одним из первых его жестких указаний был приказ, касающийся попавших в плен красноармейцев. В нем, в частности, говорилось:

«Бойцы, сдавшиеся в плен по возвращении, подлежат расстрелу. Семьи тех, кто сдался врагу, — разыскать и расстрелять».

Это были жуткие слова для любого судьи военного трибунала. Чудовищность данного документа поразила даже Сталина…

Автору довелось услышать еще один тяжелый рассказ на эту тему советского аса, дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Виталия Ивановича Попкова. Он рассказывал, что в период жарких боев за Сталинград у гитлеровцев было явное превосходство в воздухе. Армады люфтваффе, волнами по сто с лишним самолетов, бросались с неба на позиции советских воинов.

Бомбежки были страшные по последствиям для городских кварталов и воинских позиций и укреплений. Фронт отвечал поднятием в воздух порой только до десятка истребителей. Поэтому летать «сталинским соколам» приходилось тяжело — по пять-шесть вылетов за день. Летчики работали на грани физических возможностей и психологического истощения. Отмечались случаи, когда от усталости и нервных стрессов некоторые пилоты теряли сознание в воздухе.

И вот однажды с инспекцией к авиаторам прибыли Жуков с Маленковым. На второй день они приказали собрать на совещание летчиков. Командование фронта направило на эту встречу лучших асов — Героев Советского Союза и других летчиков, отмеченных высокими правительственными наградами…

Среди них был и Попков. Когда на этой встрече летчиков обвинили чуть ли не в трусости, многие стали возражать и доказывать московским гостям, как и на чем воюют бесстрашные «соколы».

После совещания Жуков приказал всем его участникам выйти во двор. Там они увидели два десятка измазанных, перепуганных и уставших красноармейцев разных возрастов без ремней и головных уборов. Оказалось, Жуков подписал приказ о расстреле солдат за проявленную трусость в боях.

Генерал В.И. Попков в той беседе, помнится, заявил: