С.М.У.Т.А. (СИ)

- Да, я себе дрын выломаю и пойдёмо, но, поди, наврал тебе мальчонок.

- Пойдём, раньше сходим, раньше возвратимся.

- И то дело, - крякнул Трифон и направился к перелеску, чтобы сломать себе подходящее деревце.

Через десяток минут крестьяне, вооружившись дубинками, отправились в сторону запруды. Довольно быстро они вышли к речке, и уже издалека услышали дикий женский вопль. Оба поневоле ускорили шаги, страшась того, что могут увидеть. Наконец, они выбежали с дрекольем к берегу.

Визжала старая Аглая, что пришла на речку стирать бельё. Вернее, пришла она с внучкой, но внучка, увидев мертвеца, так побежала с речки, что уже и видно не было. А у Аглаи от страха ноги отнялись. Старая клуша не смогла убежать от разлагающегося мертвеца. А тот, делая неуверенные шаги к ней, протягивал руки с длинными ороговевшими ногтями, уже превратившимися в когти.

- М, ммм, мя…, мяс…… агрх, - неуверенные шаги, трясущаяся голова на шее, объеденной рыбами, и протянутые вперёд руки.

- Мамочки! – старая женщина попятилась и собралась сбежать, но левая нога поскользнулась на мокрой траве, и она упала перед мертвецом, а тот сразу впился в неё гнилыми зубами, пуская то ли слюну, то ли слизь. Аглая завизжала, словно девчонка.

Это-то и увидели оба крестьянина, бросившись на помощь, ужасаясь от происходящего. Руками они побоялись оторвать мертвеца от старухи, но дрекольем не получалось. Наконец, Трифон смог отодвинуть голову мертвеца от груди Аглаи, а отец мальчика тут же с размаху саданул по мертвецу, перерубив ему шею.

Они ещё долго возились, разжимая зубы мертвеца на голове, что и не думала помирать. Всё же, разжав ей зубы, отбросили прочь, но она так и продолжала клацать челюстями. Конец этому положила дубина Трофима. Хрясь, и расколотый череп показал зелёно-чёрное содержимое.

- Ааааааа! Аааааа! – орала старуха, пока крестьяне несли её в деревню. Там ей омыли раны, приложив к ним распаренные лечебные травы. По деревне поплыл слух. Толпа селян отправилась на речку, чтобы прочесать её, но кроме одного мёртвого тела ничего больше не нашли. Тело сожгли там же, а пепел закопали в овраге.

А ночью случилось продолжение истории. К вечеру старуха совсем занемогла и стала метаться в горячечном бреду. Ничего не помогало, она пылала жаром, как печка. Дед, что был ей супругом, направился к местной знахарке.

- Ты бы помогла чем, Серафима, совсем старуха занемогла.

- Чем мне помочь, коли её мертвец укусил? Только молитва животворящая может ей помочь. Иди к священнику, проси его.

- Так далеко он не пойдёт на ночь глядя.

- Тогда сам молись, дённо и нощно.

- Ото ж, твоя правда, - пригорюнился старик. – Пойду я, жаль ладана не достать, налью хоть конопляного в лампадку.

А ночью всё село поднял истошный крик Агашки, внучки Аглаи.

- Ааааа, бабка умерла и снова поднялась, аааааа!

Пока все собрались, пока сбежались, а Аглая уже успела перегрызть горло своему старику, и откель только силы взялись. Взглянула она на людей, да как прыгнет, а все - врассыпную. Трифон бежал быстрее всех, проломив соседский забор и грохнувшись наземь.

Кто-то с ходу запрыгнул в колодец, кто-то спрятался в овин, кто - на стог, кто на крышу, кто в землянку. А старуха, дико визжа, стала искать себе поживу, гоняясь за всем подряд. Волна страха донеслась до дома кузнеца, схватив со стены топор, он выбежал из дома. Люди, бежавшие во все стороны, завидев его, стали собираться вокруг, вооружаясь всем подряд. Кто схватил нож, кто ухват, кто косу, кто багор. Собравшаяся внушительная толпа кинулась обратно. А старуха, так напугавшая всё село, уже бросила старика и забралась в хлев, где схватила порося, жадно его пожирая.

Там её и нашёл кузнец. Толпа галдела, а Трифон заорал: «В голову её бей, в голову». Кузнец не стал спорить, и когда старуха обернулась к нему, оскалив остатки зубов, он с размаху врезал по её голове топором.

Хрясь, и череп старухи раскололся, как спелый арбуз, и оттуда вывалились мозги. Тело ещё немного постояло и рухнуло на землю, упав рядом с истерзанной свиной тушей. Толпа кинулась во все стороны.

К утру всё прояснилось. Не желая больше рисковать, оба трупа были брошены в дом. Туда же затащили внучку, несмотря на её рыдания, и кинули убитого поросёнка. Поднесли смоляной факел, и дом запылал столбом огня. Ревущее пламя поднялось к небу, уничтожая и мёртвых, и живых. Дикий рёв огня поглотил слабые крики связанной девчонки. Вскоре они стихли, к вечеру от дома стариков остались лишь одни угли и серый пепел.

Такие истории стали появляться в разных уголках большой страны, где-то они имели единичные случаи, а где-то приобретали размер стихийного бедствия, внезапно начинаясь и также внезапно заканчиваясь. В стране наступила Смута, или как писали в летописях гораздо позже – Смутное время.

Глава 2 Попаданец.