С малых высот

- Поточнее, ребята, бейте! Танки под деревьями, у дороги!

Наблюдаю за атаками. Каждый летчик пикирует почти до самой земли будто хочет собственными руками положить бомбу на фашистский танк. А ведь ниже чем с четырехсот метров бомбить небезопасно. Не напоминаю об этом только потому, что так действовать вынуждает боевая обстановка. После следующих двух заходов загорелись еще три танка и две автомашины.

На снегу валялись десятки трупов вражеских солдат и офицеров.

И вот все бомбы сброшены. Снарядов тоже осталось не более трети боекомплекта. Надо приберечь на случай воздушного боя. Даю команду:

- Атаки прекратить! Сбор!

Жданову приказываю прикрыть замыкающих. Один за другим летчики пристраиваются к моему самолету.

В воздухе появилась шестерка "фоккеров". Как я и предполагал, они сразу же ринулись в атаку на приотставших Дорохова и Ивакина. Но Краснов был начеку. Меткой очередью он срезал ведущего вражеской группы. Все штурмовики успели встать в оборонительный круг и начали отбивать атаки фашистских истребителей. Вскоре еще два "фоккера" упали на землю.

- Шмелев, уходи домой! Мы одни с ними расправимся, - передал мне Краснов.

- Понял, ухожу! - ответил я и приказал штурмовикам перестроиться в "змейку".

Прижимаясь к земле, возвращаемся на аэродром. Под крылом уже промелькнула широкая лента Дуная. Но где же наши истребители?

- Краснов! Тебя не вижу! Прием!

- Все в порядке! Противник скован! Вы в безопасности! Сейчас догоним!

Вокруг нас действительно не осталось ни одного "фоккера". Мы перестраиваемся в правый пеленг и продолжаем полет.

Вскоре над нами появляются истребители прикрытия. Однако самолета ведущего среди них почему-то нет.

- Краснов! Где ты?

- Он подбит, пошел на вынужденную... - ответил мне чей-то взволнованный голос.

В эфире стало тихо. Мы летели над Венгерской равниной. Миновали Дунапентеле... Подошли к Мадоче... Сели.

А Краснов не вернулся. Через некоторое время мы узнали подробности его гибели.

После ухода штурмовиков от цели истребители прикрытия свалили еще двух "фоккеров" и одного "мессера". Но и самолет Краснова был подбит. Вражеский снаряд угодил ему прямо в мотор.

Николаю удалось выпустить вторую "ногу". Но при посадке на рыхлый снег его машина, едва коснувшись колесами земли, перевернулась.

Так погиб прекрасный человек и мужественный воздушный боец Николай Федорович Краснов, сын гороховецкого котельщика из деревни Княжики, Владимирской области, Герой Советского Союза. На его боевом счету было тридцать девять уничтоженных самолетов противника.

В землянку вошел посыльный и доложил, что меня вызывает командир дивизии. "Зачем бы это? - подумал я. - Ведь погода нелетная. Облака висят над самой землей, идет снег, видимость по горизонту не превышает пятисот метров".

Генерал-майора авиации Г. И. Белицкого я застал за изучением карты.

- Готовьтесь к вылету, - негромко сказал он. - Сегодня в одиннадцать часов утра вы и Орлов должны разбросать над Будапештом листовки с ультиматумом советского командования о капитуляции будапештского гарнизона. При выполнении этой задачи оружия не применять. Ставлю вас в известность, добавил генерал, - что сегодня же в распоряжение противника отправятся для вручения ультиматума наши офицеры-парламентеры.

Да, не легкая задача досталась мне с Орловым. Шансов на возвращение из того пекла, куда нас посылали, было очень немного. Командир дивизии это тоже понимал.

- Держись, сынок! - ласково сказал он. - Кому-то ведь надо лететь. Сам понимаешь...

- Все ясно, товарищ генерал, - ответил я. - Разрешите готовиться к вылету?

- Идите, готовьтесь!

Командованию 3-го Украинского фронта было хорошо известно, что немецко-фашистские войска готовят контрнаступление из района юго-восточнее Комарома. Сюда гитлеровцы перебросили две лучшие танковые дивизии СС "Викинг" и "Мертвая голова". Наша разведка установила также, что и окруженная в Будапеште вражеская группировка намечает нанести удар из района Буды в северо-западном направлении.

Эта обстановка требовала от нас решительных действий по уничтожению будапештского гарнизона. И все-таки наше командование, руководствуясь гуманными целями, сочло возможным обратиться к противнику с предложением о капитуляции.

- Для нас с тобой сегодня погода летная! - сказал я Орлову, возвратившись с командного пункта. И тут же передал ему наш разговор с генералом.

- Что ж, давай уточним обстановку, - спокойно ответил Петр и вынул из планшета карту.

Посоветовавшись, мы решили, что в снегопад нам лучше пройти над городом на бреющем, чтобы затруднить действия вражеских зенитчиков. Но на такой высоте нас подстерегала другая опасность: можно было врезаться в трос аэростата воздушного заграждения или в шпиль костела.

- И все же пойдем на бреющем, - сказал Петр.

- Учти: стрелять нам запрещено, - напомнил я другу.

- Вот тебе раз! Какое же это боевое задание?

- Пойми, Петя! Мы - воздушные парламентеры.

- Нет, я не согласен спокойно наблюдать, как по нас начнут палить вражеские зенитки.