С мечтой о Риме

Сначала Британия была символом не британского могущества, а британского унижения. Она предстает на рельефе из города Афродисий, ныне Турция, относящемся приблизительно к 60 году н. э. На Британии шлем, ее груди обнажены, и ей совсем не весело. Рельеф был изготовлен для прославления завоевания Британии Клавдием в 43 году, его смысл в том, что Клавдий крепко наподдал Британии под зад.

Она кричит в агонии и вырывается по направлению к нам, а римский захватчик держит ее за волосы. В следующий раз она появляется на монете, отчеканенной Адрианом. На сей раз Британия сидит, в ее руке копье, но она по-прежнему хандрит.

Она начинает выглядеть более веселой на монетах Антонина Пия (годы правления 138–161), что неудивительно, ведь к тому времени провинция стала стабильной. После этого символическая фигура Британии исчезла на тысячелетие. Она возродилась при Карле II, появившись на монете в полпенни 1665 года. А в 1667 году ей послужила моделью Фрэнсис Стюарт, герцогиня Ричмонд и любовница короля.

В середине XVIII века люди стали петь «Правь, Британия, морями», и к XIX веку произошел полный переворот. Символ порабощения стал символом мирового господства. Британия правила морями, и британцы с удовольствием разграбляли римскую хронику в поисках ключей своей судьбы.

В 1847 году португальский еврей по имени Дон Давид Пасифико, делец с умеренно сомнительной репутацией, уже жил в Греции несколько лет, когда его дом был разгромлен и разграблен. Он потребовал компенсации у греческого правительства, но оно не пошло ему навстречу. Тогда Дон Пасифико обратился за поддержкой к британскому правительству на том основании, что родился в Гибралтаре и потому был британским гражданином.

Британским министром иностранных дел в то время был лорд Пальмерстон, который сильно обеспокоился делом Дона Пасифико. Он послал к берегам Греции Королевский флот, угрожая греческому судоходству и блокируя порты на протяжении двух лет, пока Дон Пасифико не получил компенсацию. Все это вызвало восторг в Британии и прямо оправдывалось римской доктриной гражданства.

Римское гражданство значило крайне много. Оно давало вам права. Вас не могли просто так подвергнуть телесным наказаниям. Когда апостола Павла собирались бичевать в Иерусалиме[19], он обратился к центуриону и использовал козырь, который невозможно побить. «Я – римский гражданин», – говорит Павел. И центурион идет к своему начальнику и докладывает, что тот человек – римский гражданин. Начальник спрашивает у Павла, так ли это. Павел отвечает: «Да». И этого достаточно, порка отменяется.

Такой страх наводило имя Рима. Павел был евреем из Тарса, но у него имелось римское гражданство, а целью Пальмерстона было показать, что Британия – новый Рим, и сколь неочевидным ни было подданство живущего в Греции португальского еврея Дона Пасифико, ему как британскому гражданину полагалась полная защита канонерок.

Всюду, куда бы вы ни посмотрели в Британской империи, находились маленькие напоминания о римских прецедентах. Для управления колониями посылались «проконсулы». Дизраэли сочинил помпезный, но по существу фальшивый лозунг «Imperium et libertas» – империя и свобода. Перед Первой мировой войной колониальный администратор Ивлин Бэринг, лорд Кромер, написал необычный и наводящий на размышления труд «Древний и современный империализм», в котором использовал римский пример для оправдания британского владычества в Индии и его продолжения.

Идет 1909 год, и лорд Кромер, человек высокого интеллекта и неплохой филолог-классик, задумывается о нравственности сохранения индийской колонии. Что мы делаем? – спрашивает он. Куда ты идешь, Британия? Quo vadis же? Он пытается понять, что счел бы своим долгом римский империалист, и приходит к выводу, что тот приложил бы все силы, чтобы сохранить империю, цивилизовать и романизировать ее народы, поддерживать хорошее управление.

Цели британского империалиста, заключает Кромер, должны быть приблизительно теми же. С ее 147 языками Индия столь разнородна, а противоречия между индуистами и магометанами так сильны, что будет не просто ошибкой, если Британия вынет этот драгоценный камень из ее имперской короны. «Это будет преступлением против цивилизации».

Быть может, в отдаленном будущем мы с полным основанием отдадим факел прогресса и цивилизации в Индии тем, кого цивилизовали сами. Сейчас лишь можно сказать, что, пока не изменится полностью человеческая природа, пока не исчезнут с лица земли расовые и религиозные страсти, отказ от этого факела почти неизбежно приведет к его затуханию.