С миссией в ад

— Еще как поедешь! Тебя вызывает… Нет не вызывает, — поспешно поправляется Эмилио. — Меня особо предупредили. Передай, говорят, дословно: «Вас просит пожаловать Его святейшество Климент восьмой». Как какой персоне…

— Не может быть!

— Стал бы я почтовую карету гнать за тобой! — обиделся Беннучи.

— Зачем? — поспешно собираясь, интересуется Доменико.

— Зачем, зачем?! — передразнивает помощник почтмейстера, и, расплывшись в улыбке добавляет:

— На Востоке есть хорошая поговорочка на этот счет: «Верблюда на свадьбу приглашают не вкушать. Он знает… Ему не пить там и не плясать, а воду таскать».

— Не спорю, — выходя вместе с Беннучи, хохочет Доменико.

Но не Беннучи, не Тополино ведать не ведали, что на этот раз верблюд был приглашен, чтобы вкусить.

…В приемной, нетерпеливо прохаживаясь из угла в угол, его дожидался Вазари.

— Наконец-то! Еще бы утром заявился! — не слушая сбивчивых объяснений нотария, напустился он на него.

Придирчиво осмотрев со всех сторон молодого человека и, видимо, оставшись довольным, прокуратор, не меняя сердитого тона, приказал ему следовать за ним. У самых дверей, ведущих в апартаменты папы, он, также по-хозяйски, велел, стоявшему там служке отворить их.

— Вот он, Ваше святейшество! — подтолкнув Доменико вперед, объявил прокуратор.

— Я его знаю, — положив мягко ладонь на голову склонившегося к его руке нотария, произнес папа. — Он, действительно, хороший католик и добросовестный работник.

После нескольких ничего не значащих вопросов: Откуда он родом? Где учился грамоте? кто его родители? — Его святейшество обратился к Вазари:

— Себастьяно, мне жалко терять такого работника.

Тополино похолодел. Неужели в переписанных им документах он допустил серьезный огрех, за что прокуратор поставил вопрос о его увольнении. Впрочем…

— Разумеется, жалко, Ваше святейшество, — слышит он как сквозь сон ответ епископа. — Мы и не собираемся его терять. Пройдет время, и из него, я так думаю, получится хороший стряпчий.

— Тогда он станет претендовать на твое место. Не боишься? — шутит папа.

— Неужели я доживу до того дня? — намекая на свой возраст, отшучивается Вазари.

— Доживешь, Себастьяно. Доживешь.

— Если вы прикажете.

— А как вы, Доменико, проводите свой досуг? — интересуется вдруг Его святейшество.

— Никак. Его у меня не бывает.

— Небось… вино… девочки…, хитро прищурившись, смотрит он на нотария.

— К вину у меня отвращение. Меня от него поташнивает. На девочек же нет времени, — честно признается Тополино.

— И тот… — обращаясь к прокуратору говорит папа, — И тот божился, что у него с этим все в порядке.

— За этого, Ваше святейшество, я ручаюсь, — отзывается Вазари.

Тополино ровным счетом ничего не понимал. Кто это «тот»? О чем они? Причем здесь он? И зачем его вызвали сюда?

— Ты знаешь, почему мы пригласили тебя сюда? — словно догадавшись, интересуется папа.

— Нет, Ваше святейшество.

— У нас, в Болонье, в университете, произошла неприятная история. За разврат и пьянство отчислен наш студент…

Доменико, как ни старался, так и не мог еще сообразить, куда гнет понтифик.

— Так вот. По рекомендации Его преосвященства, — папа махнул рукой в сторону прокуратора, — и по моему благословению, мы решили послать вас занять место этого студента.

— О! — не верил ушам своим Доменико и, упав на колени, облобызал полы платья Его святейшества Климента восьмого.

— Смотри не подведи меня, — сурово промолвил папа.

— Никогда! Ни за что!..

— Да пребудет с тобой Господь. Ступай.

— Позвольте и мне откланяться, Ваше святейшество. Неотложных дел много, — попросился Вазари.

Уже в коридоре, не глядя на семенившего рядом нотария, прокуратор строго спросил:

— Куда сейчас?

— Домой.

— Нет, сынок! — резко остановился он. — Тебе сейчас зевать нельзя. Бери документы не медля! Я замолвлю за тебя словечко… А завтра поутру — в почтовую карету, и в Болонью. Бенуччи как раз скачет туда. Я прикажу ему захватить тебя…. Если промедлишь, сынок, у тебя на глазах твою фортуну вырвут другие. У них есть сильные покровители. Они смогут переломить папу…

6

…Домой он вернулся поздно. Пришлось оббегать все кабинеты службы. О существовании некоторых из них он и понятия не имел. Не будь Вазари, канцелярщики папства задержали бы его здесь самое малое на неделю. И тогда точно стянули бы у него из под носа его фортуну. Их нисколько не трогала предъявляемая нотарием, подписанная самим Климентом восьмым, бумага. Мол, такой-то за казенный кошт направляется учиться правоведению в Болонский университет. Они откладывали ее в сторону и грубовато, указывая на выход, говорили:

— Придешь завтра. Поближе к вечеру.

Тогда Тополино вытаскивал записку, коей снабдил его прокуратор. В ней было всего два слова, один восклицательный знак и подпись.

«Сделать срочно! С. Вазари»

Эта неказистая записочка имела большую силу. Она была могущественней документа за подписью папы… Прочитав ее, канцелярщики все как один преображались в ангелочков с певучими голосками и, не сходя с места, выдавали все, что требовалось от них.