С мыслями о соблазнении

- Вот эти страницы? – уточнил он, указывая на стопку перед ней. Граф

поднялся из-за стола и обошел вокруг, словно собирался забрать их себе, и

Дейзи ощутил приступ чистой паники.

Подпрыгнув, она сгребла наброски прежде, чем он успел до них дотянуться.

- Это всего лишь черновик. Я еще не успела его выправить.

- Что ж, так даже лучше. Позже сможете внести исправления уже с учетом моих

замечаний.

Звучало вполне логично, но Дейзи все равно не могла смириться с тем, что

придется уступить.

- Думаю, его стоит сперва немного «причесать».

- Не соглашусь.

Обогнув стол, Себастьян остановился подле нее. И уже было хотел забрать

листы, когда Дейзи отвернулась, прижав страницы драгоценной рукописи к

груди.

Он положил руки ей на плечи.

- В чем дело, Дейзи? – рядом с ее ухом прошептал он.

Она окаменела, чувствуя, что оказалась в западне.

- Вы все-таки настояли на своем, - с досадой проговорила она и обернулась на

него через плечо. – Куда легче критиковать, чем самому служить предметом

критики. Завтра, без сомнения, вы разнесете меня в пух и прах во имя

литературы и скажете, что мне должно спокойно это воспринять.

Эвермор не стал отрицать. Крепче сжав плечи Дейзи, он развернул ее к себе.

Она заставила себя посмотреть ему в глаза, но к своему удивлению не заметила

в них даже проблеска удовлетворения. Кажется, он не собирается дразнить или

высмеивать ее.

Выражение его лица было серьезно, с оттенком понимания и чего-то еще, что

Дейзи так и не смогла определить.

- Не стоит бояться, - проговорил он, освобождая страницы из ее хватки.

Дейзи неохотно уступила, позволив ему завладеть рукописью.

- Только не ждите слишком многого, - с мукой в голосе прошептала она. – На

самом деле, это сущий вздор.

Уходя с дорогими ей страницами, граф негромко рассмеялся:

- Все писатели так говорят.

Часы пробили полночь, и все уже давно отправились по кроватям, когда

Себастьян дочитал почти законченный черновик Дейзи. Отложив последнюю

страницу, он откинулся в кресле, огорченно глядя на стопку рукописных листов.

Все оказалось гораздо сложнее.

Отвоевывая у Дейзи эти страницы, он полагал использовать их как средство

смягчить ее и самому выпутаться из всей этой передряги. Но прочитав ее

работу, он понял, что у его плана имелся существенный изъян - его совесть. Он

просто не способен из лести хвалить чужое творчество. Это шло вразрез с его

чувством этики, чувством, о существовании у себя которого он успел забыть.

И дело не в том, что девушка бездарна. Совсем наоборот. Завистливая часть его

натуры в какой-то мере надеялась, что с ее методами работы можно наваять

только ужасную прозу, но сия мелочная надежда развеялась уже к третьей

прочитанной странице. Мисс Меррик обладала талантом рассказчика, ее стиль

очарователен и в меру остроумен. С другой стороны, Себастьян понимал,

почему Гарри не принял ее работу. Текст был сырым, и даже очень. И еще

граничил с мелодрамой, а главные персонажи зачастую оказывались слишком

самоотверженными и героичными, чтобы казаться настоящими. И все же,

несмотря на это, он запоем прочел две сотни страниц. А это многое говорило о

ее способностях. Ей просто требовалась практика. И вероятно, небольшой

совет.

Себастьян взялся за перо, дотянулся до чистого листа писчей бумаги и принялся

составлять список аспектов ее рассказа, коим следует уделить внимание. К

примеру, та романтическая сцена между Ингрид и Далтоном в седьмой главе

слов нет, как приторна. Очевидно, у мисс Меррик мало опыта в делах

любовных, потому как ни один мужчина, держа в объятиях прекрасную

женщину, в жизни не станет думать столь высокопарными выражениями. Эту

сцену нужно переписать без всяких там напыщенных сантиментов. И о

спасении собаки в двенадцатой главе не может быть и речи.

Он дописал страницу до конца и уже собирался продолжить на следующей,

когда вдруг осознал, что делает. Прервавшись, он с проклятиями отшвырнул

перо, впервые поняв, зачем Гарри натравил на него мисс Меррик и изобрел

свою маленькую схему. Гарри мог видеть то, чего не замечал сам Себастьян – у

них с этой девушкой было нечто общее. Каждый из них обладал творческой

сознательностью, той ее разновидностью, что требует правды об их работах.

Разумеется, Гарри надеется, что на этой общей почве счастливо произрастут

плоды двух одаренных авторов в виде готовых романов для «Марлоу

Паблишинг». Себастьян со вздохом откинулся в кресле. Если бы все было так

просто.

Глядя на сделанные заметки, Себастьян понимал, что лучше бы ему прямо

сейчас отослать ее обратно к Гарри. Учитывая, что правдивая и вдумчивая

критика может лишь только вдохновить ее и преисполнить решимости помочь

ему в ответ. И все-таки ему не под силу мило ей солгать. Себастьян мог

изображать измученного автора, без зазрения совести использовать легкое

соблазнение или же играть на сочувствии, но не умасливать Дейзи

незаслуженными похвалами ее работе. А хуже всего то, что он действительно

хотел помочь. Какая ирония – ведь он никогда не верил, что чужое мнение

может помочь писателю стать лучше. Однако, размышлял Себастьян, глядя на

свои записи, ей не повредит узнать, что он думает. Черт побери, может, он