С нами бот

Очутившись в виртуальном уединении, я не стал ни читать, ни шарить по Интернету. Просто ждал. А вернувшись через пять минут, с удовлетворением убедился, что инцидент полностью исчерпан. Насколько можно было понять, порешили мы с Евой так: на следующей неделе я пойду в комплекс снимать лангетку, а заодно и желудок проверю. О четках речи не шло вообще, четки уже воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

До сих пор ума не приложу, что он ей там без меня наплел.

* * *

Моя мама, светлая ей память, не раз говаривала мне: «Лёня! Ну нельзя же все принимать так близко к сердцу! Любой пустяк для тебя трагедия. Ты без кожи, понимаешь, без кожи! Значит, надо наращивать панцирь…»

Так и не нарастил. Так и дергался по всякому пустяку вплоть до того самого дня, пока в замусоренном овражке близ больничного комплекса не нагнулся за выброшенной от греха подальше упаковкой.

Да-с, милостивые государи, теперь вы меня так просто не достанете.

Нет своего панциря – напялим искусственный.

Правда, постоянно его носить категорически не рекомендуется руководством по эксплуатации. Возможна утрата понимания современности (нашли, чем пугать!) и даже, страшно помыслить, потеря контакта с близкими.

Сами не знают, что пишут.

Тем не менее человек я законопослушный и в бунтарстве своем от слов к делу перехожу редко. Поэтому, выбравшись на следующее утро из дому за сигаретами, автопилот я временно вырубил.

Если у тебя есть бот, заткни его, дай отдохнуть и боту.

Проспект ошеломил меня толпами, гимнами, флагами. Что-то праздновали. Стоило сделать пару шагов, как с фронта меня атаковала соплюшка с микрофоном, а с левого фланга взял на прицел жердяй с видеокамерой.

– Скажите, пожалуйста, что для Вас лично означает День Независимости?

И я почувствовал, как мои губы слагаются в привычную улыбку, ехидную и кривую.

– Это великий день! – твердо ответил я. – В этот день мы стали независимы от Украины, от Туркмении, от Грузии… Коротко говоря, от четырнадцати ненужных нам братских республик.

Личико ее несколько застыло, а микрофон начал потихоньку отползать.

– И все-таки кое-что омрачает, – насупившись, продолжал я. – Да. Омрачает. Рано праздновать. Мы остановились на полпути. Мы до сих пор еще зависим от Татарстана, Башкортостана, Калмыкии. Нам предстоит серьезная борьба за независимость, девушка! Но мы победим! Уверен!

– Благодарю вас, – злобно процедила она, и оба телевизионщика шустро свалили с экрана.

Вконец профессиональный нюх утратили! Видят же: идет человек с отключенным автопилотом…

А навстречу мне шли боты. И каждый из них точно знал, что говорить, если спросят. Каждый был свято уверен, что намертво затверженное им сочетание слов – это и есть истина. Сегодня одна истина, завтра другая. Неважно, во что верить, лишь бы всем вместе. Сотня ботов несла по проспекту полосатое полотнище шириной как раз с проезжую часть. Боты, боты… Такие, что круче еще не придумано: без проводков, без контактных линз, без металлических коробочек на поясе, без единого гвоздя!

Ну и куда мне до них со своими чипами и дистанционными пультами в виде четок?

Глава восьмая

Раньше, оказавшись утром в ванной комнате на предмет омовения физиономии и чистки зубов, я беспечно оставлял дверь открытой. Теперь же с маниакальной аккуратностью запираюсь на задвижку.

Отдав дань гигиене, извлекаю из футляра контактные линзы, ушные вставочки, прочие причиндалы и водворяю каждый на предназначенное ему место. Убедившись, что ничего не перепутал, включаю. Секунд тридцать бот занимается бюрократией: запрашивает пароль, загружается, требует каких-то подтверждений, чуть ли не верительных грамот. Наконец извещает, что готов к услугам.

А это мы сейчас проверим.

Я поворачиваюсь к зеркалу и оказываюсь лицом к лицу с собственным отражением. Вспыхивает рамка – и распознавалка незамедлительно выдает результат:

СИРОТИН ЛЕОНИД ИГНАТЬЕВИЧ

ООО «МИЦЕЛИЙ»

НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА ГЕЛИКОСОФИИ

Ну не маразм ли?

Я не выдерживаю и начинаю сдавленно ржать.

Потому что, если отнестись к этому всерьез, свихнешься.

* * *

Как такое вышло? Могу рассказать лишь предысторию, поскольку сама история покрыта мраком приятного бирюзового оттенка. Зачем я вообще поперся на собеседование в «Мицелий»? Наверное, инстинктивно пытался выбраться из-под пресса Евы Артамоновны, других причин не вижу. Человек я робкий, ленивый, инициативу проявлять не люблю. И надо же! При моем-то отвращении ко всевозможным конкурсам и тестам!

А знаете, кстати, как трактуется аглицкое слово «тест» в словаре одна тысяча восемьсот… ну и так далее. В первом, то есть основном значении это (цитирую) клятва при вступлении на службу в том, что вступающий не принадлежит к католицизму.

Так-то вот!