С неба виднее

Екатерина Прункова С неба виднее

Рассказ  «С неба виднее» из серии женская сентиментальная проза –сборник коротких рассказов Катерины Прунковой.

Ох уж эти современные сказки про Золушек… Мы, 35 – 45-летние женщины уже не верим в них. Или еще да? Как сложится судьба одинокой стюардессы, летающей по ночному небу в поисках своего счастья? Покорит ли столицу дерзкая авантюристка из маленького украинского хутора? А искренняя и наивная москвичка, упорно идущая к мечте сквозь цепи неудач? Сможет ли удержать простая женщина капризного миллионера? Примет ли Париж наивную простушку из русской глубинки? А может, взять и махнуть на Бали? Навсегда! Женские судьбы, мечты, истории… Правда ли? Сказка ли? Пусть это останется секретом. Но точно одно: просто надо верить.

Всю свою жизнь Ленка хотела уехать из этой страны. Не просто уехать, а сбежать, рвануть, бросить все, плюнуть и забыть, где она находится на карте. Ленка ненавидела ее всей душой, и никто не мог понять, откуда родилась в ней такая ненависть. Ее тошнило от всего: от политического строя, от людей, населяющих ее город, от языка и даже от погоды. Когда была маленькой, уже тогда она, подсознательно, носила в себе эту нелюбовь. И вроде бы никто не развивал в ней отрицательного отношения к государству, а даже наоборот, в рамках школьной программы, воспитывали чувство патриотизма, но, тем не менее, неприязнь крепла с каждым годом. В третьем классе писать сочинение на тему «Почему я люблю свою родину?» она со скандалом отказалась. Та история закончилась переводом в другую школу, и мама настоятельно попросила ее держать свое мнение об отчизне в секрете. С тех пор она возненавидела ее еще сильнее. Взрослея, стала понимать причину своего отношения к стране. Порой уровень идиотизма ее управителей доходил до такого абсурда, что даже ребенку становилось понятно – ничего хорошего здесь никогда не будет. А рыба, как известно, гниет с головы, и вряд ли можно ожидать какого-то светлого будущего у ее хвоста.

В общем, так оно и вышло. Ленка выросла. И на момент ее совершеннолетия страна прочно была перетянута канатами, концы которых находились в руках глупости, преступности, коррупции и власти. Помимо вышеперечисленных «достоинств», родной город ее день и ночь стоял в нескончаемых пробках под дождем, ежечасно меняющимся на снег, который, падая на землю, тут же превращался в черную грязь.

«Вот, родила диссидента», – с презрением ворчала на мать бабка, которая, как казалось Ленке, до сих пор вскакивала с кресла при звуках гимна и оглядывалась по сторонам.

Так вот: всю свою жизнь Ленка хотела свалить «туда». Все, что она знала о загранице, было почерпнуто ею из кино и глянцевых журналов. Ленка пересмотрела так много фильмов о жизни «там», что порой ей казалось, будто она «там» уже была. Вообще, девушка даже вела себя так, как будто находилась в своем городе проездом. Однако, несмотря на хорошую теоретическую подготовку, впервые очутившись за границей, потеряла дар речи. В кармане было пусто, денег едва хватало на еду – впрочем, все четыре дня пребывания в Париже голода она не чувствовала. Она питалась городом. Его воздухом, темпом, энергией. Она нахаживала по Парижу километры, часами сидела в парках, во все глаза жадно изучала людей, прислушиваясь к льющейся отовсюду речи; рассматривала дома, витрины, даже нюхала землю в саду дома Родена и все гадала и гадала: «Ну почему же ее страна не живет ТАК?».

Здесь все было по-другому. Ленка ощущала себя пришельцем с другой планеты. В транспорте ей никто не хамил и не давил ноги. Шикарные машины уступали ей – Ленке  – дорогу. Улицы заманивали уютными кафешками, а не ларьками, собранными из стеклопакетов. В отеле у нее ни разу не спросили паспорт, только с улыбкой протягивали ключ. Но самое удивительное, что с декабрьского голубого неба светило яркое солнце, а не валилась мерзкая грязь.

Ленка сидела на скамеечке в саду Тюлери, и такая вдруг злость овладела ее сознанием. Ну чем она была хуже людей, гуляющих по дорожкам парка? Почему она должна жить в проклятой всеми стране без будущего и без надежды на счастье? Ей осточертели эти хмурые, злые и обиженные на жизнь лица сограждан, ей надоела их серость и недалекость, а главное – абсолютное нежелание что-то изменить. Она по горло сыта вопиющей несправедливостью, творящейся повсюду, и бесправием, царящим в ее родном городе – городе грязного бизнеса, перенаселенном продажными людишками, набитым лимитой, проститутками и какой-то особой породой под названием «таджики».

– Костьми лягу, но свалю, – поклялась она себе, прикусив губу до крови. Таким образом, подписала договор с самой собой, и выполнить его условия обязалась за пять лет.