С неба женщина упала

— Алевтина, миленькая! Как Герик-то вернулся, да на какой-то машине, да рассказал, Алла ко мне прибежала, мы не знали, что и думать! Господи, ужас-то какой! Мы так переволновались, я уж отчаялась тебя увидеть, да вот брат твой тебя нашел, слава тебе господи! — Я дернула бровями, но промолчала. — И я не верила, а он говорит, непременно она здесь появится, я ее знаю, только как бы она с перепугу глупостей не натворила. И вдруг ты, миленькая. Да я как пистолет увидала, у меня чуть язык не отсох! Господи, да что с тобой случилось? Герик как сказал...

— Где он? — прервала я этот бурлящий поток и оглянулась на «братца». Интересно, который из них мой?

― Кто?

— Да Герик!

— У Аллочки! Они оба дома, Аллочка уж так плакала, так плакала...

— Ясно, — сказала я, облегченно вздохнув, и обняла враз зарыдавшую Веру Матвевну, — не плачьте, все в порядке!

И подумала: «Надеюсь!»

— Можно, я с братиком пока поговорю? — Я покосилась на застывших возле двери туалета мужиков, Вера Матвевна живо кивнула:

— Конечно, конечно, поговорите... Радость-то какая!

Вера Матвевна скрылась на кухне и сразу загромыхала чайником, я прошла в комнату, которую в мыслях называла своей, и села на кровать. Мужики протопали вслед за мной и устроились на стульях. Мы немного помолчали, с интересом разглядывая друг друга, потом я не вытерпела:

— И который же из вас мой братик?

Сергеич коротко рассмеялся и похлопал себя по необъятной грудной клетке. Я понятливо кивнула и снова поинтересовалась:

— А вы кто?

— Сергеев Родион Владимирович, — последовало в ответ, и я наконец узнала тайну его прозвища.

Однако для полной ясности скупых сведений, чайной ложкой отмеряемых мне Родионом Владимировичем, было маловато. Поэтому я обратила взор в сторону «братана» Яши.

— А вы кто?

― Сергеев Яков Леонидович.

— Так вы братья, что ли?

— Братья, — с удовольствием продолжил Яков Леонидович, — двоюродные.

— Ага, — догадалась я, демонстрируя познания в родственных связях, — ваши папы — родные братья?

— Ага, родные, — развеселился отчего-то Яков Леонидович и вдруг брякнул: — Я, ребята, таких дураков, как вы, в первый раз вижу!

Я здорово удивилась:

— Почему это?...

— Потому что это можно было сделать гораздо проще... — последовало в ответ, я заморгала, а Родион Владимирович сурово свел брови.

В общем, разговор не клеился, то есть говорить-то мы говорили, только вот ясности это не вносило, я начала томиться и в третий раз спросила:

— А вы кто?

— В смысле? — уточнил Яков Леонидович.

— В смысле, какого черта вам от меня надо?

— Это не мне, — живо отозвался Яков Леонидович и ткнул пальцем,— это все он!

Тут наконец Родион Владимирович шевельнулся и пояснил:

— Не могу мимо пройти, когда на меня женщина с неба падает...

— Не с неба, — уточнила я, — а с пожарной лестницы...

— Тем более, — сказал Родион Владимирович и так на меня посмотрел, а я вдруг заалела, словно последняя дура, и сбилась с дыхания.

Яков Леонидович развеселился, того и гляди, как бы со стула не упал, до того его разобрало, что он прямо засветился. Двоюродный брат сурово повернулся к нему и отчеканил:

— Шел бы ты, брат... на кухню. Чаю попей и со старушкой пообщайся...

Тот собрался было возразить, но Родион Владимирович так на него глянул, что деваться бедолаге было некуда. В дверях он оглянулся и пропел, едва удерживаясь от смеха:

— Алевтина Георгиевна, я тут поблизости буду, если что — зовите...

Родион Владимирович на него рявкнул, а я покраснела. И с чего бы вдруг?

— Кто вы? — в четвертый раз начала я, но тут меня Родион Владимирович перебил:

— Послушай... те... Алевтина... Кх-м... В общем, как бы это вам объяснить? Я о вас все знаю...

«Здорово! — восхитилась я. — Нашелся хоть кто-то, кто все знает!»

— Поверьте мне, все началось совершенно случайно... — Я поверила, и он продолжил: — Когда я вас поймал... Понимаете, Яшка, он и в самом деле мой двоюродный брат и живет в Свердловске, то есть в Екатеринбурге. Приехал ко мне в отпуск, здесь у него друзья армейские есть, словом, мы встретились и отдохнули немножко... И тут вы... упали. И парик этот дурацкий на вас, и, вообще, вели вы себя чересчур странно, а когда этот парнишка из-за угла вышел...

— Так вас Крокодил послал или нет? — перебила я, решив, что начал Родион Владимирович слишком издалека.

— Крокодил? — Он растерялся, но потом сообразил: — Это вы о Гречанине?

Я кивнула и затаила дыхание.

— Нет, конечно, Алевтина... Я думал, что вы уже... догадались. — Родион Владимирович снова заглянул мне в глаза, и я снова покраснела.

«Так, — разозлилась я, — это ни в какие ворота не лезет! Сижу, краснею как... как... как не знаю кто! И с какой стати мне ему верить? Только потому, что он это сказал?»

Но как ни пыталась я нагнать на себя суровость, из этого мало что получалось. В глубине души я понимала, что не только верю каждому его слову, но и страшно рада тому, что сижу с ним рядом.

«Сумасшедший дом, — предприняла я последнюю попытку, — ты, Алевтина, ненормальная и плохо кончишь. Сидишь и плавишься, вместо того чтобы думать о собственной шкуре!».